Карл XII — король Швеции, коронованный в 1697 году в 15-летнем возрасте. Он взошел на трон после смерти отца — Карла XI — и спустя 3 года надолго покинул страну, приступив к растянувшимся на 18 лет многочисленным военным компаниям.
К концу XVII — началу XVIII века Шведская империя была господствующей державой на Балтийском море и одной из ведущих европейских держав. В 1699 году Дания, Саксония и Россия образовали Северный союз против Швеции. Участники коалиции рассчитывали, что молодость Карла XII обеспечит им относительно легкую победу. Инициатором был курфюрст Саксонии и король польский Август II, который хотел подчинить себе входящую в Швецию Ливонию, что позволило бы ему упрочить свою власть в Речи Посполитой. Данию подталкивало к конфликту со Швецией давнее соперничество за господство на Балтийском море. В 1658 году Карл X Густав разбил датчан в ходе похода в Ютландию и Зеландию и отторг часть провинций на юге Скандинавского полуострова. Кроме того, две страны остро соперничали за влияние на южного соседа Дании — герцогство Шлезвиг-Гольштейн. Русский царь Пётр I последним присоединился к Северному союзу. Территориальные претензии России к Швеции включали прежде всего Ингрию и Карелию, которые были отторгнуты Швецией в Смутное время по Столбовскому договору 1617 года.
Первоочередной целью войны датчане поставили захват шведских областей в материковой Европе. В марте 1700 года 16-тысячная датская армия во главе с Фредериком IV Датским вторглась в Гольштейн. Датчане взяли крепость Гузум и осадили Тоннинген. После оккупации Гольштейна был запланирован захват Померании.
Карл XII неожиданно для противников получил поддержку от Великобритании и Голландии. 4 августа 1700 года его армия, поддерживаемая англо-голландской эскадрой под командованием адмирала Рука, высадилась на остров Зеландию у Гумлебека и осадила Копенгаген. Столица Дании была серьезной крепостью, но она оказалась не подготовленной к обороне. Десантной армии Карла XII, численностью 15 000 человек, датчане могли противопоставить не более 4000 солдат, а датский флот был заблокирован в гавани основной частью шведской эскадры. 18 августа 1700 года в Травендале между Швецией и Данией был подписан мирный договор, по которому последняя отказывалась от союза с Саксонией, признавала независимость герцогства Гольштейн и обязывалась уплатить Швеции издержки датской кампании.
Таким неожиданным, но эффективным ходом Карл XII вывел из войны (на 9 лет) одного из противников. Через 12 дней после капитуляции Дании войну Швеции объявила Россия. Через месяц после капитуляции Дании, 15 сентября, Август II снял длившуюся около 7 месяцев осаду Риги и отошел в Польшу. Таким образом, шведская армия, считавшаяся сильнейшей армией Европы, к концу 1700 года осталась «один на один» против армии Петра I, осадившей в начале осени крепость Нарву.
Национальный музей Швеции. Картина Густава Седерстрёма. Перенесение тела Карла XII через норвежскую границу, вариант 1884 г.
Кто и почему убил Карла XII точно не известно до сих пор – спустя три века после его смерти на поле боя
Осень 1718 года. Уже 18 лет продолжается Северная война, один из крупнейших военных конфликтов XVIII века. В нём сошлись армии Швеции, России, Дании, Польши, Англии и других государств Европы. Боевые действия охватили огромную территорию – от Чёрного моря до Финляндии.
12 ноября 1718 года шведская армия во главе с 36-летним королем Карлом XII осадила хорошо укреплённую крепость Фредриксхалд – сегодня это город Халден (Halden) на юге Норвегии. Триста лет назад независимая ныне страна была провинцией Дании.
(В Швеции до 1753 года действовал юлианский календарь и все даты в этой статье указаны в соответствии с ним для достоверности. Григорианский календарь в XVIII веке «опережал» юлианский на 11 дней. Таким образом, осада Фредриксхалда началась 23 ноября по григорианскому летоисчислению. – прим. автора)
Уже через пару недель стало ясно, что захват крепости – вопрос лишь времени. Город с трёх сторон обстреливали 18 осадных орудий, методично разрушая укрепления. От 40-тысячной шведской армии Фредриксхалд защищали лишь 1400 датских и норвежских солдат.
Шведы построили вокруг города систему окопов и сапёрных сооружений, позволявшую осаждающим вести огонь по защитникам крепости с расстояния всего в несколько сотен шагов (метрическая система измерения расстояний в то время ещё не использовалась, а длина шага в разных странах соответствовала современным 77-88 сантиметрам).
Руководил осадой Карл XII – выдающийся полководец и исключительно смелый человек. 26 ноября он лично повел отряд из 200 человек на штурм одного из датских укреплений под стенами крепости. Король оказался в центре рукопашной схватки, запросто мог погибнуть, но не пострадал и покинул сражение только после взятия укрепления.
Карл сам контролировал инженерные работы и ежедневно обходил шведские позиции в считанных сотнях шагов от датских солдат. Риск был огромный – один меткий ружейный выстрел или удачный пушечный залп могли лишить Швецию короля. Но монарха это не останавливало. Он был смел до безрассудства. Недаром его называли «последним викингом».
Вечером 30 ноября король вместе с группой офицеров отправился в очередную инспекцию. Из окопа он долго рассматривал в подзорную трубу стены крепости и отдавал распоряжения стоявшему рядом полковнику инженерной службы Филиппу Мегре (Philippe Maigret). Уже стемнело, но датчане, чтобы видеть позиции шведов, запускали яркие осветительные ракеты. Временами раздавались выстрелы – защитники Фредриксхалда вели беспокоящий огонь.
В какой-то момент Карлу захотелось получить лучший обзор. Он поднялся выше по земляному брустверу. Внизу ждали новых указаний Мегре и личный секретарь монарха Сигюр (Siquier). Остальная свита также располагалась неподалеку. Неожиданно король упал с насыпи. Подбежавшие офицеры обнаружили, что Карл уже мёртв, а в его голове зияет огромная сквозная рана. Легенда гласит, что Мегре при виде убитого монарха произнес: «Ну вот и всё, господа, комедия закончилась, пойдёмте ужинать».
Покойника перенесли в штабную палатку, где придворный медик Мельхиор Нойман (Melhior Nojman) забальзамировал тело.
Смерть короля резко изменила планы шведского командования. Уже 1 декабря осада Фредриксхалда была снята и началось поспешное отступление от города, больше походившие на бегство.
Тело Карла на носилках через половину Скандинавии доставили в Стокгольм. Эта траурная процессия запечатлена на картине шведского художника Густафа Седерстрёма (Gustaf Cederström) «Перенесение тела Карла XII через норвежскую границу» .
15 февраля 1719 года король был похоронен в церкви Риддархольмен в Стокогольме. Карл стал последним монархом Европы, убитым во время боевых действий. Престол заняла его сестра Ульрика Элеонора.
Поспешное отступление от Фредриксхалда не позволило провести полноценное расследование обстоятельств гибели короля. Было объявлено, что его убила картечь, выпущенная с датских позиций.
Сразу же нашлись люди, поставившие под сомнение эту версию. Сомнения оказались настолько сильными, что спустя 28 лет, в 1746 году, шведский король Фредрик I приказал вскрыть могилу Карла для повторного осмотра тела. Придворный медик Мельхиор Нойман безупречно провел бальзамирование, поэтому августейший покойник выглядел так, словно погиб совсем недавно.
Отличная сохранность тела позволила детально изучить рану на голове Карла. Врачи и военные, хорошо знакомые с характером боевых травм, сделали ошеломляющий вывод: сквозная дыра в черепе размером с голубиное яйцо была проделана не осколком картечного снаряда, как предполагали ранее, а ружейной пулей.
Это сразу ставило под сомнение версию о роковом выстреле с датской стороны. От передовых позиций шведских войск до стен крепости было около 300 шагов. По расчетам баллистиков вероятность поражения с такого расстояния мишени размером 1.2 х 1.8 метра из гладкоствольного ружья начала XVIII века составляет лишь 25%, а шанс попасть в голову человека с такой дистанции намного меньше.
Также нужно учитывать, что Карл был убит ночью при неровном свете инженерных ракет, что ещё больше усложнило бы задачу датского снайпера. Рана на черепе оказалась сквозной, что говорит о большой скорости пули, которая сохраняется лишь на небольшом расстоянии. Никаких следов свинца или другого металла в голове обнаружено не было.
Если бы монарха убила пуля, случайно залетевшая с датских позиций, она утратила бы кинетическую энергию и застряла в черепе.
Казалось бы, «датская» версия оказалась несостоятельной. Но она получила неожиданное подтверждение спустя почти два века.
Выше говорилось о том, как сложно было бы попасть в Карла из обычного гладкоствольного мушкета. Но в 1718 году уже существовали специальные крепостные ружья. Это были тяжелые и громоздкие механизмы с длиной ствола до двух метров и весом до 30 килограммов. Такое ружье сложно держать в руках, поэтому оно оснащалось деревянной подставкой. Боеприпасами для него служили конические свинцовые пули массой 30-60 граммов, а дальность поражения позволяла насквозь пробить череп даже с очень большого расстояния. Можно ли было с его помощью застрелить Карла?
В 1907 году шведский врач и историк-любитель, доктор Нюстрем (Njustrem), провел эксперимент. По старинным чертежам он собрал крепостное ружье и начинил его порохом, также изготовленным по рецепту XVIII века. На месте гибели короля доктор установил деревянную мишень размером с человеческое тело, а сам взобрался на крепостную стену Фредриксхалда, откуда выстрелил 24 раза. Сам Нюстрем считал, что датчане не могли попасть в Карла с такого расстояния даже из крепостного ружья и хотел подтвердить это.
Но результат опыта оказался прямо противоположным. Доктор угодил в мишень 23 раза, доказав, что хороший стрелок с крепостной стены вполне мог убить короля.
В 1891 году барон Николай Каульбар из Эстляндии (так в то время называлась Эстония) заявил, что у него хранится ружье, из которого по семейному преданию был застрелен Карл. Аристократ отправил на экспертизу в Стокгольм две фотографии родовой реликвии и слепок пули.
Старинное ружье оказалось весьма примечательным артефактом. На нём почему-то были выгравированы имена придворных из ближайшего окружения Карла, именно тех, кто присутствовал при его гибели.
Экспертиза выявила, что раритет был выпущен еще в конце XVII века, но в короля стреляли не из него. Страшная рана монарха на соответствовала пулям, выпущенным из ружья Каульбара.
В 1917 году останки снова извлекли из склепа (всего за три века было четыре эксгумации) и подвергли экспертизе на основании современных криминалистических методик. Впервые были сделаны рентгеновские снимки черепа.
Выводы специалистов оказались противоречивыми. С одной стороны, пуля угодила в череп слева и немного сзади, и, по мнению экспертов, не могла прилететь из Фредриксхалда. Но с другой стороны, входное отверстие располагалось чуть выше выходного, - пуля двигалась по наклонной траектории, с возвышенности, например, с насыпи или …. стены. Второй вывод уже допускал выстрел из крепости.
В 1924 году появился новый артефакт. Норвежец Карл Ялмар Андерссон (Carl Hjalmar Andersson) передал в музей шведского города Варберг (Varberg) старую пулю, которой, по его мнению, был убит монарх, но никаких доказательств этому не было. По легенде солдат Нильсон Стирна (Nilsson Stierna), служивший в шведской армии при осаде Фредриксхалда, увидел гибель Карла, подобрал пулю, навылет пробившую череп короля, и хранил ее у себя. Спустя два века артефакт окольными путями попал к Андерссону.
Примечательно, что пуля была отлита из латунной пуговицы, которая нашивалась на солдатские мундиры шведской армии. Те, кто верил в то, что именно этим кусочком металла был убит монарх, для аргументации обращались к суевериям. Карл столько раз выходил невредимым из кровопролитных схваток, что многие считали его заговоренным. Убить его можно было только чем-то необычным и близким королю. А что могло быть ближе для воинственного монарха, чем солдатский мундир его собственной армии?
В 2002 году в университете Упсалы был проведен анализ ДНК. Исследователи сравнили биоматериалы, обнаруженные на пуле, с образцом головного мозга, взятым при эксгумации останков короля, и кровью монарха, оставшейся на одежде, хранящейся в историческом музее Стокгольма.
Результат экспертизы снова оказался неоднозначным. За 284 года образцы сильно изменились под воздействием окружающей среды. Исследователи выявили только общие параметры генетического кода. Вывод был таков - обнаруженное на пуле ДНК могло принадлежать примерно 1% населения Швеции, включая Карла. Причём, на металле нашли следы ДНК сразу двух человек, что ещё больше запутало исследователей. В общем, генетическая экспертиза не прояснила историческую тайну.
Со временем появились другие факты, свидетельствовавшие о том, что Карла убили вовсе не датские солдаты.
Для начала нужно кратко описать политическую и экономическую ситуацию начала XVIII века. Уже 18 лет шла изнурительная Северная война, в которая Швеция противостояла едва ли не половине Европы. В первые годы конфликта Карлу удалось нанести серьезные поражения России, Дании и Польше, но затем последовали неудачные битвы на суше и на море.
Настоящей катастрофой для шведской армии обернулся поход на Россию в 1709 году. Карл потерпел сокрушительное поражение под Полтавой, где сам был ранен и едва не попал в плен.
Король всецело был поглощен войной и совершенно не занимался экономикой Швеции, которая оказалась в удручающем состоянии. Он провел печально знаменитую денежную реформу, при которой серебряные монеты были приравнены по стоимости к медным. Это позволило покрыть военные расходы, но вызвало резкий рост цен и обнищание населения. Шведы так возненавидели финансовые нововведения, что «автора» реформы немецкого барона Георга фон Герца (Georg von Görtz) арестовали и казнили спустя три месяца после гибели Карла.
Аристократы не раз просили короля начать мирные переговоры. В 1714 году шведский парламент (риксдаг) даже принял по этому поводу специальное постановление, которое было направлено монарху, находившемуся в то время в Турции.
Карл отверг его и, невзирая на поражения и экономические проблемы, решил продолжить войну до победного конца. За такое упрямство турки дали ему ещё одно говорящее прозвище – «Железная башка». Монарх с 1700 года практически не появлялся на родине, проводя жизнь в бесконечных походах.
Немецкий ученый Кнут Лундблад (Knut Lundblad) в своей книге «История Карла XII», изданной в 1835 году, выдвинул версию о причастности английского короля Георга I к убийству шведского коллеги. В начале XVIII века Георг боролся с претендентом на престол Яковом Стюартом. В 1715 году противостояние привело к восстанию якобитов, подавленному королевскими войсками.
Лундблад предположил, что Карл XII собирался помочь Якову, отправив в Англию экспедиционный корпус в 20 тысяч солдат для войны с Георгом. А действующий английский король решил предотвратить это, организовав убийство Карла. Эта версия имеет одно слабое место – Швеция при всём желании не могла ни в 1718, ни в последующие годы, высадить крупный морской десант в Англии. После неудачных морских сражений с Россией и Данией скандинавское королевство утратило большую часть своего флота. Георг мог не опасаться шведского вторжения.
Однако, и внутри Скандинавии, и за ее пределами было немало влиятельных людей, желавших смерти Карла.
Кнут Лундблад также описывал такую историю. В декабре 1750 года в Стокгольме умирал барон Карл Кронстедт (Carl Cronstedt), один из лучших офицеров Карла XII. Он пригласил священника, чтобы исповедаться.
Умирающий признался, что участвовал в заговоре с целью убийства Карла и потребовал, чтобы пастор отправился к другому офицеру Магнусу Стиернероосу (Magnus Stierneroos), также служившему при покойном монархе.
Кронстедт заявил, что именно Стиернероос, его бывший подчиненный, выстрелил в короля. Барон считал недостаточным собственного признания и хотел убедить покаяться еще одного офицера, причастного к убийству.
Стиернероос, выслушав священника, заявил, что Кронстедт явно не в себе и не соображает, что говорит. Пастор передал ответ барону, на что тот подробно рассказал, из какого именно ружья был убит Карл. Оно, по словам Кронстедта, до сих пор висело на стене кабинета Стиернерооса. Священник снова отправился к последнему с просьбой о признании, но офицер в ярости выгнал пастора из своего дома.
Эта история так бы и осталась неизвестной, ведь священник не имеет права разглашать услышанное на исповеди. Он описал необычную перебранку двух офицеров с своем дневнике, который никому не показывал. В 1759 году пастор умер и его записи были преданы огласке.
Убийство Карла, по словам умирающего Кронстедта, произошло в результате заговора шведской аристократии, недовольной политикой короля. В качестве непосредственного исполнителя убийства барон привлек Стиернерооса, своего подчиненного и отличного стрелка.
Вечером 30 ноября тот следовал по окопам за Карлом и его свитой, затем вылез из траншеи и занял позицию перед земляной насыпью, к которой с другой стороны подошел монарх. Стиернероос дождался, когда король выглянет из-за бруствера, и выстрелил. В последовавшей за убийством суматохе он незаметно вернулся в окопы.
Кронстедт также признал, что он и другие военачальники после гибели Карла повели себя совсем не благородным образом - присвоили всю войсковую казну. Стиернероос тоже получил очень солидное денежное вознаграждение и впоследствии дослужился до генерала кавалерии.
Информация, изложенная в записках покойного священника, не имела подтверждения и не могла служить юридическим доказательством. Но известно, что в 1789 году шведский король Густав III в беседе с французским послом сказал, что считает исполнителями убийства именно Кронстедта и Стиернерооса.
Еще одним подозреваемым считается также личный секретарь Карла француз Сигюр. Якобы именно он застрелил короля. В Швеции многие поверили в эту версию. Ведь вскоре после убийства француз в Стокгольме в приступе белой горячки кричал, что убил короля и просил за это прощения.
Много лет спустя знаменитый французский философ Вольтер, написавший биографию Карла, поговорил с Сигюром, тогда уже глубоким стариком, в его доме во Франции. Тот сказал, что признание ложное и было сделано из-за болезненного помрачения рассудка. Сигюр очень уважал Карла и никогда бы не посмел причинить ему вреда.
После этого Вольтер написал: «Я его видел незадолго до смерти и могу уверить, что он не только не убивал Карла, но сам тысячу раз дал бы убить себя за него. Если бы он был виновен в этом преступлении, то это, конечно, было бы с целью оказать услугу какому-нибудь государству, которое хорошо бы его вознаградило. Но он умер в бедности во Франции и нуждался в помощи».
Выше рассматривались разные мнения о непосредственном исполнителе, но кто был организатором заговора, если таковой всё-таки имел место?
Причастность английского короля Георга маловероятна. У него не было достаточного повода для убийства.
Больше всех от смерти Карла выиграл Фредрик Гессенский, муж его сестры Ульрики Элеоноры, которая заняла престол сразу после гибели брата. В 1720 году она отреклась от короны в пользу супруга. Фредрик правил Швецией вплоть до своей смерти в 1751 году. Многие сторонники теории заговора считают организатором убийства именно его.
Но, возможно, все эти выводы неверны и Карл погиб от случайной пули, выпущенной со стен Фредриксхалда. Разрешить загадку могла бы новая экспертиза останков с использованием самых современных технических средств.
В 2008 году Стефан Йонссон (Stefan Jonsson), профессор материаловедения Королевского технологического института в Стокгольме, в интервью ВВС заявил о необходимости новой эксгумации, уже пятой по счету. Ученый собирается изучить кости при помощи электронного микроскопа.
«Даже если имеются малейшие следы металла, мы сможем изучить их химический состав», – сказал профессор. Однако, разрешение на очередную эксгумацию останков «последнего викинга» по сей день не получено.
Текст: Сергей Толмачёв
Тайна Санкт-Петербурга. Сенсационное открытие возникновения города. К 300-летию основания Курляндский Виктор Владимирович
1. Шведский король Карл XII
1. Шведский король Карл XII
17 июня 1682 года в Стокгольме в семье короля Карла XI родился престолонаследник, о котором через 15 лет весь мир с почтением станет говорить: король Швеции Карл XII, могущественный, великодержавный монарх, имеющий благодаря экономическим успехам Шведского королевства и лучшим в Европе армии и военно-морскому флоту возможность влиять на политику всего европейского континента, а после поражения Османской империи в битве за Вену в 1683 году и всего мира. Если бы в годы максимума успехов Карла XII монаршие династии Европы вдруг пришли бы к мысли избрать наидостойнейшего императором над собой, то шведская корона имела бы шансы стать «вселенской».
Предшественники Карла XII освободились к началу XVII века от влияния на свою судьбу датчан, норвежцев и поляков, создали самостоятельное шведское государство и заявили о себе соседям по континенту, как о быстро растущем могуществе, которое в самое короткое время должно было стать для всех очень большой проблемой. Дед Карла XII воевал с Польшей, Данией, Россией (Северная война 1655–1660-х, русско-шведская война 1656–1658 годов). Результатом его побед было укрепление шведского господства на Балтике, которое и до этого было значительным, ибо в 1611 году под видом военной помощи царю Василию Ивановичу Шуйскому Швеция начала интервенцию против Русского государства и захватила Новгород. При отце Карла XII Швеция участвовала в 1672–1678 годах в союзе с Францией в войне против Нидерландов, а в 1688–1697 годах, наоборот, на стороне Нидерландов в войне против Франции.
И вот в 1697 году великолепные во всех отношениях шведские вооруженные силы поступают в не ограниченное никем и ничем распоряжение молодого короля Карла XII, всю свою пятнадцатилетнюю жизнь готовившегося к этой минуте и ощущавшего в себе данный свыше, прирожденный талант полководца. Вся последующая судьба главного претендента на членство в клубе великих основателей мировых столиц была связана с войной и зависела от удач в следовавших одно за другим до последнего дня его жизни сражениях.
Война продолжалась и после смерти короля, пока не закончилась тем, что несчастная Швеция была низведена до положения второстепенного государства. То, что произошло с Карлом XII, историки позже прозаически назовут поражением Швеции в Северной войне 1700–1721 годов. Ровно первую треть продолжительности войны шведская армия побеждала, причем побеждала с блеском, громя войска противостоящей ей коалиции государств, как громят условного противника на хорошо срежиссированных учениях : «В начале войны шведская армия под командованием короля Карла XII одержала победу над Данией и вынудила ее в 1700 году выйти из Северного союза (союза России, Саксонии, Польши и Дании). Затем Карл XII перебросил войска в Прибалтику и разгромил русские войска под Нарвой 19 (30) ноября 1700 года. В 1701 году он начал военные действия против Польши и Саксонии.
В затяжной борьбе 1701–1706 годов разбил польско-саксонские войска и вынудил польского короля Августа II (он же саксонский курфюрст) подписать Альтранштедтский мирный договор 1706 года, отречься от польской короны и выйти из Северного союза.
Сепаратное Альтранштедтское мирное соглашение лишило Россию последнего союзника».
Если бы в 1701–1702 годах шведский король отдал своим войскам приказ перейти на уже контролируемых ими территориях к стратегической долговременной обороне, предложил всем, кто считал себя обиженным Швецией, начать переговоры о заключении «вечного» мира и приступил бы к строительству и оснащению всем необходимым крепостей и оборонительных сооружений вдоль новых границ королевства, то имя его вошло бы в историю, овеянное славой, а о городе на Неве, в названии которого прочитывались бы четыре буквы «К», «А», «Р», «Л», говорили бы как о восточной столице Шведской империи. Но все произошло как раз наоборот.
Швеция пошла на эскалацию войны, превращение ее во все более и более тотальную (в том понимании, в каком о тотальности войны можно было говорить в XVII веке). Достижению господства над северо-востоком Европы была подчинена вся жизнь шведского государства. Но, как ни напрягалась одна из лучших экономик мира, вторая треть Северной войны 1700–1721 года обернулась для Швеции самым ужасным за всю ее историю поражением.
Летом 1708 года войска Карла XII вторглись в Россию. Уже одна эта фраза сегодня, когда мы знаем о судьбе Наполеона, о крахе Гитлера, говорит нам больше, чем самое продолжительное перечисление ошибок шведского завоевателя, приведших его в политический тупик, в котором он скоро окажется. Итак, : «Попытки прорваться к Москве на смоленском и брянском направлениях были отражены русскими войсками.
Временно отказавшись от наступления вглубь России, Карл XII в октябре 1708 года из района Костеничи и Стародуба повернул на Украину, рассчитывая на помощь… украинского гетмана И. Мазепы.
Потерпев сокрушительное поражение в Полтавском сражении 1709 года, Карл XII бежал в Турцию, где безуспешно пытался организовать нападение на Россию турецкой армии с юга и шведской армии с севера.
Хотя в 1711 году Турция напала на Россию, но война быстро прекратилась, и Карлу XII не удалось оказать туркам поддержку силами шведской армии через Польшу.
Следствием Полтавской победы и авантюристической политики Карла XII, который отклонил мирные предложения России, было возобновление Северного союза в составе России, Дании, Речи Посполитой и Саксонии; вскоре в него вошли Ганновер и Пруссия (обязавшаяся лишь не пропускать шведские войска через свою территорию)».
Какая удивительная шутка судьбы! Монарх, который всего за три года до расчетного дня основания Санкт-Петербурга контролировал географическую точку, в которой будет основан город, был уже, по существу, великим императором, начал одерживать одну за другой великие военные победы (даже разгромил русские войска под Нарвой в ноябре 1700 года) и имел абсолютно все, что только может иметь смертный, для того чтобы его трон остался величественно стоять на высшем пьедестале истории, вдруг оказывается по завершении очередного акта Мистерии Исиды в Османскую империю, то есть… возвращается по меридиану Нила к Константинополю.
Если в Османской империи к этому времени еще сохранился хотя бы один жрец страны Та-Кемет, он, наверное, сходил и посмотрел бы с понятным любопытством и мудрым сочувствием на короля, принесенного в жертву богам, который своим рассыпавшимся величием оплатил и наполнил нетленным смыслом строительство столицы… не им основанной.
В 1712 году, через восемь лет строительства нового города, царь Петр I Великий провозглашает Санкт-Петербург столицей России. И Карл XII, вне всяких сомнений, об этом узнает.
Если на минуту предположить, что шведский король что-то знал о особом значении географической точки с координатами 59°55? северной широты, 30°20? восточной долготы, о «великой северной столице» и дате «1703 год», то, услышав о историческом акте, совершенном русским царем, и сопоставив годами откладывавшиеся в глубинах его сознания факты, слухи, догадки, подозрения, он должен был испытать одно из самых сильных в своей жизни потрясений, не идущее ни в какое сравнение даже с шоком от поражения под Полтавой. Но даже ни на йоту не догадываясь о Мистерии, Карл XII все равно должен был рассвирепеть и уже не ради славы, а лишь для отмщения за все пережитые унижения бросится с головой в новые битвы.
У шведов был сильный флот… до 1714 года, когда в Гангутском сражении русские моряки подвели жирную черту под прежде неоспоримом превосходством шведов на море. Швеция потеряла 10 кораблей с 116 орудиями, 361 человека убитыми и 350 ранеными; 237 человек во главе с контрадмиралом Эреншельдом были пленены.
После серьезных поражений шведской армии такие европейские державы, как Англия и Франция, испугались усиления России и стали пытаться влиять на ход войны, оказывая дипломатическое давление на страны - участники Северного союза, и даже финансовую поддержку Швеции. Все это обстоятельства войны. В любой войне для ее участников есть успешные и неуспешные сражения, удачные и не удачные периоды, победы и поражения. Но, что бы ни происходило во взаимоотношениях европейских государств после 1703-го и особенно 1712 года, ничто уже не могло исправить состоявшийся выбор историей царя Петра I «великим императором». От Карла XII отвернулось само Небо.
После долгих и бесполезных скитаний король-политик, катастрофически теряющий былой авторитет, вновь становится королем-полководцем и начинает последний, третий, этап большой войны : «В 1715 году Карл XII вернулся в Швецию с целью создания новой армии. Провел ряд внутренних реформ, направленных на мобилизацию сил для войны.
…В 1718 году был убит при осаде норвежской крепости Фредериксхалль».
Карл XII погиб, как подобает воину, не в тиши одного из своих дворцов, а на поле брани и не проиграв еще, по большому счету, войны. И этим он еще больше оттеняет величие императора Петра I Великого. У русского царя был достойный недруг : «В исторической литературе полководческое искусство Карла XII оценивается крайне противоречиво.
…отмечаются его исключительная храбрость, внезапность и быстрота действий, достижение победы меньшими, чем у противника, силами.
Большинство военных историков считают, что Карл XII не внес ничего нового в военное искусство, лишь умело используя формы организации войск и тактические приемы своего талантливого предшественника Густава II Адольфа (шведского короля 1611–1632 годов, как и Карл XII, погибшего на поле боя в сражении Тридцатилетней войны при Лютцене в Германии, в котором шведы тем не менее победили), и характеризуют его как представителя авантюристической стратегии и политики.
…Пребывание его более пятнадцати лет вне Швеции дезорганизовало управление государством, крайне ослабило руководство военными действиями на огромном пространстве от Ладожского озера до Померании.
Одерживая долгое время победы над слабыми и неподготовленными войсками противников, Карл XII стал пренебрегать основными требованиями военного искусства, результатом чего явились: наступление недостаточными силами при необеспеченных коммуникациях (например, на Россию в 1708–1709 годах), плохая разведка и недооценка противника… нереальные расчеты на помощь союзников и так далее».
Что бы ни говорили историки и военные эксперты, наши сегодняшние знания о существовании Великой Мистерии богини Исиды позволяют утверждать: Карл XII был выдающейся исторической личностью, близкой по масштабу к самым талантливым и ярким политическим и государственным деятелям, стратегам, полководцам, воинам, просто сильным и мужественным людям, какие только известны человечеству. Наверняка жрецы богини Исиды рассматривали варианты развития событий накануне 1703 года, при которых история дала бы шведскому королю шанс стать первым на северо-востоке Европы.
Карл XII был самым достойнейшим… после Петра I.
Из книги Любовь к истории (сетевая версия) ч.5 автора Акунин БорисА король-то голый? И, может быть, никакой не король? 6 марта, 11:49В Лиге избирателей сообщают, что официальные данные ЦИК сильно расходятся с данными «Сводного протокола». Для тех, кому лень идти по ссылке, коротко объясню: «Сводный протокол» - это сведенные воедино
Из книги История Франции глазами Сан-Антонио, или Берюрье сквозь века автора Дар ФредерикТретий урок: Дагобер. Карл Мартелл. Пипин Короткий. Карл Великий Белое вино кассис придало блеска глазам Берюрье.- А после Хлодвига? - спрашивает он.Надо же, история интересует его всё больше.- После Хлодвига, Толстяк, в королевстве пошёл раскол. У Хлодвига было четверо
Из книги Франция. Большой исторический путеводитель автора Дельнов Алексей Александрович Из книги Русь и Литва автора Широкорад Александр БорисовичГлава 23 Шведский король и Брестская уния 2 (12) декабря 1586 г.{207} умер Стефан Баторий. 20 декабря об этом стало известно в Москве. Недавний опыт показал, как важно было для Москвы избрание короля в Польше. Поэтому Борис Годунов и другие бояре решили выставить кандидатуру царя
автора Грегоровиус Фердинанд3. Иоанн VIII, папа, 872 г. - Смерть императора Людовика II. - Сыновья Людовика Немецкого и Карл Лысый ведут борьбу из-за обладания Италией. - Карл Лысый, император, 875 г. - Упадок императорской власти в Риме. - Карл Лысый, король Италии. - Германская партия в Риме. -
Из книги История города Рима в Средние века автора Грегоровиус Фердинанд автора Ионина НадеждаШведский король Эрик XIV Эрик XIV вступил на престол в 1561 году. От отца он унаследовал огромную работоспособность и глубокий интерес к различным вопросам управления государством. В самом начале правления он пытался ограничить влияние своего брата Юхана, получившего по
Из книги 100 великих узников [с иллюстрациями] автора Ионина НадеждаАнглийский король Карл I Карл I вступил на престол в 1625 году, и поначалу молодой король многим понравился: он обладал изящной внешностью и прекрасными манерами, был образован, любил спорт и живопись. Но он хотел покончить с остатками былых свобод и окончательно укрепить
Из книги Карл Великий автора Сегень Александр ЮрьевичЧасть вторая Его зовут король Карл!
Из книги Тайна Санкт-Петербурга. Сенсационное открытие возникновения города. К 300-летию основания автора Курляндский Виктор Владимирович1. Шведский король Карл XII 17 июня 1682 года в Стокгольме в семье короля Карла XI родился престолонаследник, о котором через 15 лет весь мир с почтением станет говорить: король Швеции Карл XII, могущественный, великодержавный монарх, имеющий благодаря экономическим успехам
автора Стефан ЛебекДагобер. «король австразийцев» (623), затем «король франков» (629) Сыну Клотара и королевы Бертруды к тому времени не исполнилось и 15 лет. Его привезли в Мец и передали под опеку епископа Арнуля, сохранявшего свои функции «друга дома», и Пипина I, нового майордома. Клотар,
Из книги История Франции. Том I Происхождение франков автора Стефан Лебек1. Карл Мартелл - «почти король» 714–741 годы Кризис наследства Пипина II Любопытнейший факт: наследование должности майордома принимает отныне почти королевские формы, тогда как наследование королевства более чем когда-либо зависит исключительно от доброй воли
Из книги Северная война. Карл XII и шведская армия. Путь от Копенгагена до Переволочной. 1700-1709 автора Беспалов Александр ВикторовичКарл XII: король -- воин, стратег и тактик Говоря о Северной войне (1700-1721 гг.) и армии Швеции, мы не можем упустить роль Карла XII, короля-полководца. Карл XII Ваза-Пфальц-Цвейбрюккен -- король шведов, готов и вандалов родился 16/17 июня 1682 г. Карл XI, отец принца, делал все возможное для
Из книги Аналітична історія України автора Боргардт ОлександрДоповнення 4 Карл XII, король шведський Замислюючись сьогодні над змістом тих давніх подій, можна й здивуватися, як свого часу мала Швеція змогла довший час бути великодержавною потугою Європи та вирішувати її долі? Воювати, скажімо, на рівних із Росією або Польщею. Або ж,
Из книги Геринг, брат Геринга. Незамеченная история праведника автора Берк Уильям ХастингсГлава 7 Шведский король Со времен нацистской оккупации до конца мрачной эпохи коммунизма кафе “Славия” оставалось приютом и для политических диссидентов, строящих заговоры против власти, и для тайных агентов, старающихся их разоблачить. Во многом политическая слава
Из книги За кулисами истории автора Сокольский Юрий МироновичКороль шведский - царь русский В учебниках истории начало Северной войны описывают так. Русский царь Петр I решил отвоевать у шведов земли на побережье Финского залива, когда-то ранее принадлежавшие новгородцам. Собрав достаточно большую армию, он приступил к осаде
Кандидат исторических наук И. АНДРЕЕВ.
В российской истории шведскому королю Карлу XII не повезло. В массовом сознании он представлен почти карикатурно-сумасбродным, тщеславным королем-юношей, который сначала побеждал Петра, а потом был бит. "Погиб, как швед под Полтавой" - это, собственно, и о Карле, хотя, как известно, под Полтавой король не погиб, а, избежав плена, еще почти десять лет продолжал борьбу. Угодив в могучую тень Петра, Карл не то чтобы померк, а потерялся, съежился. Он, как статист в плохой пьесе, должен был изредка появляться на исторической сцене и подавать реплики, призванные выгодно высветить главного героя - Петра Великого. Не избежал искушения именно так преподнести шведского короля и писатель А. Н. Толстой. Дело не в том, что Карл появляется на страницах романа "Петр Первый" эпизодически. Существенно другое - мотивация поступков. Карл легкомыслен и капризен - этакий коронованный эгоцентрист, который рыщет по Восточной Европе в поисках славы. Он абсолютно противоположен царю Петру, пускай и вспыльчивому, и неуравновешенному, но денно и нощно думающему об Отечестве. Трактовка А. Н. Толстого вошла в кровь и плоть массового исторического сознания. Талантливое литературное произведение в своем влиянии на читателя почти всегда перевешивает тома серьезных исторических сочинений. Упрощение Карла - одновременно и упрощение самого Петра и масштабов всего того, что произошло с Россией в первой четверти XVIII столетия. Уже одного этого достаточно, чтобы попытаться осмыслить происшедшее через сопоставление этих двух личностей.
Петр I. Гравюра Е. Чемесова, сделанная с оригинала Ж.-М. Натье 1717 года.
Карл XII. Портрет неизвестного художника начала XVIII века.
Молодой Петр I. Неизвестный художник. Начало XVIII века.
Офицер лейб-гвардии Семеновского полка. Первая четверть XVIII века.
Наука и жизнь // Иллюстрации
Наука и жизнь // Иллюстрации
Наука и жизнь // Иллюстрации
Личные вещи Петра I: кафтан, нагрудный офицерский знак и офицерский шарф.
Бюст Петра I, созданный Бартоломео Карло Растрелли. (Раскрашенные воск и гипс; парик из волос Петра; глаза - стекло, эмаль.) 1819 год.
Вид на Архангельск с залива. Гравюра начала XVIII века.
Книга Карла Алларда "Новое голанское корабельное строение" по указу Петра была переведена на русский язык. В библиотеке Петра находилось несколько экземпляров этого издания.
Чарка, выточенная Петром I (золото, дерево, бриллианты, рубин) и подаренная им М. П. Гагарину за организацию праздника в Москве в честь победы над шведами под Полтавой. 1709 год
Токарно-копировальный станок, созданный мастером Францем Зингером, который долгие годы работал у флорентийского герцога Козимо III Медичи, а затем приехал в Петербург по приглашению русского царя. В России Зингер возглавил токарную мастерскую царя.
Медальон с рельефным изображением Гренгамского боя на Балтике 27 июля 1720 года (работа токарной мастерской).
Петр I в Полтавском сражении. Рисунок и гравюра М. Мартена (сына). Первая четверть XVIII века.
Петр и Карл никогда не встречались. Но в продолжение многих лет вели заочный спор друг с другом, а значит, примерялись, присматрива лись друг к другу. Когда царь узнал о гибели Карла, он вполне искренне огорчился: "Ах, брат Карл! Как мне тебя жаль!" Можно лишь гадать о том, какие именно чувства стояли за этими словами сожаления. Но кажется - нечто большее, чем просто монаршая солидарность... Их спор был столь долог, царь так проникся логикой нелогичных поступков своего коронованного оппонента, что, кажется, со смертью Карла Петр утрачивал как бы часть самого себя.
Люди разных культур, темпераментов, менталитета, Карл и Петр были одновременно удивительно схожи. Но эта схожесть особого свойства - в непохожести на других государей. Заметим, что обрести подобную репутацию в век, когда экстравагантное самовыражение было в моде, - задача не из легких. Но Петр и Карл затмили многих. Их секрет прост - оба вовсе не стремились к экстравагантности. Они жили без затей, выстраивая свое поведение в соответствии с представлениями о должном. Поэтому многое, что казалось другим столь важным и необходимым, для них почти не играло никакой роли. И наоборот. Их поступки воспринимались большинством современников в лучшем случае как чудачество, в худшем - как необразованность, варварство.
Английский дипломат Томас Вентворт и француз Обри де ля Мотрэ оставили описания "готского героя". Карл в них статен и высок, "но крайне неопрятен и неряшлив". Черты лица тонкие. Волосы светлые и сальные и, кажется, не каждый день встречаются с гребнем. Шляпа смята - король часто отправлял ее не на голову, а под мышку. Мундир рейтарский, только сукно лучшего качества. Сапоги высокие, со шпорами. В итоге все, кто не знал короля в лицо, принимали его за рейтарского офицера, причем не самого высокого чина.
Петр был столь же невзыскателен в одежде. Носил платье и башмаки подолгу, иногда до дыр. Привычка французских придворных ежедневно появляться в новом платье вызывала у него лишь насмешку: "Видно, молодой человек никак не может найти портного, который одел бы его вполне по вкусу?" - дразнил он маркиза Либуа, приставленного к высокому гостю самим регентом Франции. На прием к королю Петр явился в скромном сюртуке из толстого серого баракана (род материи), без галстука, манжет и кружев, в - о ужас! - ненапудренном парике. "Экстравагантность" московского гостя так потрясла Версаль, что на время вошла в моду. Придворные щеголи с месяц смущали придворных дам диковатым (с точки зрения французов) костюмом, получившим официальное название "наряд дикаря".
Разумеется, при необходимости Петр представал перед подданными во всем блеске царского величия. В первые десятилетия на троне это был так называемый Большой государев наряд, позднее - богато убранное европейское платье. Так, на церемонии венчания Екатерины I титулом императрицы царь появился в кафтане, расшитом серебром. К сему обязывала и сама церемония, и то, что над вышивкой прилежно трудилась виновница торжества. Правда, при этом государь, не любивший лишних расходов, не удосужился сменить свои стоптанные башмаки. В таком виде он и возложил на коленопреклоненную Екатерину корону, обошедшуюся казне в несколько десятков тысяч рублей.
Под стать одежде были и манеры двух государей - простые и даже грубоватые. Карл, по замечанию современников, "ест, как конь", углубившись в свои мысли. В задумчивости он может размазать пальцем масло по хлебу. Пища самая простая и, кажется, ценится главным образом с точки зрения насыщения. В день своей гибели Карл, отобедав, хвалит своего повара: "Ты кормишь так сытно, что придется назначить тебя старшим поваром!" Петр столь же невзыскателен в пище. Главное его требование - все должно подаваться с пылу-жару: в Летнем дворце, например, было устроено так, что блюда попадали на царский стол прямо с плиты.
Непритязательные в еде, государи сильно разнились в отношении к крепким напиткам. Максимум, что позволял себе Карл, - слабое темное пиво: то был зарок, который дал юный король после одного обильного возлияния. Зарок необычайно крепкий, без отступлений. Петровское необуздан ное пьянство ничего, кроме горького вздоха сожаления, у его апологетов не вызывает.
Трудно сказать, кто повинен в этом пагубном пристрастии. Большинство близких к Петру людей страдали этим пороком. Умный князь Борис Голицын, которому царь был стольким обязан в борьбе с царевной Софьей, по словам одного из современников, "пил непрестанно". Не отставал от него и знаменитый "дебошан" Франц Лефорт. А ведь он - едва ли не единственный человек, которому молодой царь старался подражать.
Но если окружение и втянуло Петра в пьянство, то сам царь, повзрослев, уже не пытался положить конец этой затянувшейся "службе кабаку". Достаточно вспомнить "заседания" знаменитого Всешутейшего и Всепьянейшего собора, после которых у государя припадочно тряслась голова. "Патриарху" шумной компании Никите Зотову приходилось даже предостерегать "герра протодьякона" Петра от чрезмерной удали на поле брани с "Ивашкой Хмельницким".
Удивительно, но даже шумное застолье царь оборачивал на пользу своего дела. Его Всешутейший собор не просто способ дикого отдохновения и снятия стресса, но форма утверждения новой повседневности - ниспровержение старого с помощью смеха, беснования и надругательства. Петровская фраза о "старинных обычаях", которые "всегда лучше новых", наиболее удачно иллюстрирует суть этого замысла - ведь царь хвалил "святорусскую старину" на шутовском кривлянье "сумасброднейшего собора".
Несколько наивно противопоставлять трезвый образ жизни Карла петровскому пристрастию "быть пьяным во все дни и не ложиться трезвым спать никогда" (главное требование устава Всешутейшего собора). Внешне это не особенно отражалось на течении дел. Но только внешне. Темным пятном на историю Петра ложатся не только факты необузданного пьяного гнева, гнева до смертоубийства, утраты человеческого облика. Формировался "хмельной" стиль жизни двора, новой аристократии, прискорбный во всех отношениях.
Ни Петр, ни Карл не отличались тонкостью чувств и изысканностью манер. Известны десятки случаев, когда царь своими поступками вызывал легкое оцепенение у окружавших. Немецкая принцесса София, умная и проницатель ная, так изложила свои впечатления после первой встречи с Петром: царь высок, красив, быстрые и верные ответы его говорят о живости ума, но "при всех достоинствах, которыми его одарила природа, желательно было бы, чтобы в нем было поменьше грубости".
Груб и Карл. Но это скорее подчеркнутая грубость солдата. Так он ведет себя в поверженной Саксонии, давая понять Августу и его подданным, кто проиграл войну и кто должен платить по счетам. Однако, когда дело касалось близких людей, оба могли быть внимательны и даже по-своему нежны. Таков Петр в письмах к Екатерине: "Катеринушка!", "Друг мой", "Друг мой сердешнинь кий!" и даже "Лапушка!". Заботлив и предупредителен и Карл в письмах к родным.
Карл избегал женщин. Он был ровно холоден со знатными дамами и с теми, кто на правах женщин "для всех" сопровождал в обозах его воинство. По признанию современников, король в обхождении со слабым полом был похож "на парня из захолустной деревни". Такая сдержанность со временем стала даже тревожить его родных. Они не раз пытались склонить Карла к браку, но тот с завидным упорством избегал брачных уз. Особенно пеклась о семейном счастье внука и преемственности династии вдовствующая королева-бабушка Хедвига-Элеонора. Именно ей Карл обещал "остепениться" к 30 годам. Когда по достижении срока королева напомнила внуку об этом, Карл в коротком письме из Бендер объявил, что он "совершенно не в состоянии припомнить своего обещания подобного рода". К тому же до окончания войны он будет "перегружен сверх меры" - вполне весомое основание для отсрочки матримониальных планов "дорогой госпожи Бабушки".
"Северный герой" ушел из жизни, не вступив в брак и не оставив наследника. Это обернулось для Швеции новыми трудностями и дало Петру возможность оказывать давление на заупрямившихся скандинавов. Дело в том, что племянник Карла, Карл Фридрих Гольштейн-Готтор пский, сын умершей сестры короля, Хедвиги-Софьи, претендовал не только на шведский престол, но и на руку дочери Петра, Анны. И если в первом случае шансы его были проблематичны, то в последнем - дело быстро шло к свадебному столу. Царь не прочь был воспользовать ся ситуацией и поторговаться. Сговорчивость несговорчивых шведов ставилась Петром в зависимость от их отношения к миру с Россией: станете упорствовать - поддержим претензии будущего зятя; пойдете на подписание мира - отнимем руку свою от герцога Карла.
Обхождение Петра с дамами отличалось нахрапистостью и даже грубостью. Привычка повелевать и бурный темперамент не способствовали обузданию его клокочущих страстей. Царь был не особенно разборчив в связях. В Лондоне девицы легкого поведения обиделись по поводу совсем не царской оплаты их услуг. Петр отреагировал немедля: какова работа, такова и плата.
Следует заметить: то, что осуждалось православной церковью и именовалось "блудом", в европеизированной светской культуре почиталось чуть ли не нормой. Петр как-то быстро запамятовал о первом и легко принял второе. Правда, на истинно французский "политес" у него никогда не хватало времени и денег. Он поступал проще, отделяя чувства от связей. Эту точку зрения пришлось принять Екатерине. Бесконечные походы царя к "метрессам" стали в их переписке предметом шуток.
Необузданность Петра не мешала ему мечтать о доме и семье. Отсюда вырастали его привязанности. Сначала к Анне Монс, дочери немецкого виноторговца, осевшего в Немецкой слободе, затем к Марте-Екатерине, которую царь впервые увидел в 1703 году у Меншикова. Начиналось все, как обычно: мимолетное увлечение, каких было множество у не терпевшего отказа государя. Но шли годы, а Екатерина не исчезала из жизни царя. Ровный нрав, веселость и душевное тепло - все это, по-видимому, привлекало к ней царя. Петр везде был как дома, что означало - у него не было дома. Теперь же он обзавелся домом и хозяйкой, давшей ему семью и ощущение семейного уюта.
Екатерина такая же недалекая, как и заточенная в монастырь первая супруга Петра, царица Евдокия Лопухина. Но Петру и не нужна была советчица. Зато, в отличие от опальной царицы, Екатерина могла запросто сидеть в мужской компании или, покидав вещи в повозку, мчаться за Петром на край света. Она не задавалась пустяшным вопросом: пристоен или непристоен подобный поступок. Такой вопрос просто не приходил ей в голову. Державный суженный позвал - значит, надо.
Даже при очень большой снисходительности Екатерину трудно назвать умным человеком. Когда после смерти Петра ее возвели на престол, то выявилась полная неспособность императрицы заниматься делами. Строго говоря, именно этими качествами она, видимо, и угодила своим сторонникам. Но ограниченность Екатерины-императрицы стала одновременно сильной стороной Екатерины-подруги, а потом и жены царя. Она была по-житейски умна, что требует вовсе не высокого ума, а лишь умения приспосабливаться, не раздражать, знать свое место. Петр ценил непритязательность Екатерины и умение, если того требовали обстоятельства, терпеть. По сердцу государю пришлась и ее физическая сила. И верно. Надо было обладать немалой силой и недюжинным здоровьем, чтобы поспевать за Петром.
Личная жизнь Петра оказалась богаче и драматичнее, чем личная жизнь Карла. В отличие от своего противника царь познал семейное счастье. Но ему же пришлось в полной мере испить чашу семейных невзгод. Он прошел через конфликт с сыном, царевичем Алексеем, трагическая развязка которого возложила на Петра клеймо сыноубийцы. Была в жизни царя и темная история с одним из братьев Анны Монс, камергером Виллимом Монсом, уличенным в 1724 году в связи с Екатериной.
Петр, мало считавшийся с человеческим достоинством, когда-то прилюдно измывался над неким кухмистером Екатерины, которого обманывала жена. Царь даже распорядился повесить над дверью его дома оленьи рога. А тут сам угодил в двусмысленное положение! Петр был вне себя. "Он был бледен, как смерть, блуждающие глаза его сверкали... Все, увидев его, были охвачены страхом". Банальная история обманутого доверия в исполнении Петра получила драматическую окраску с отзвуками, потрясшими всю страну. Монса арестовали, судили и казнили. Мстительный царь, прежде чем простить супругу, заставил ее созерцать отрубленную голову несчастного камергера.
В свое время Л. Н. Толстой намеревался написать роман о времени Петра. Но стоило ему углубиться в эпоху, как множество подобных случаев отвратили писателя от его замысла. Жестокость Петра поразила Толстого. "Осатанелый зверь" - вот те слова, которые великий писатель нашел для царя-реформатора.
В адрес Карла подобные обвинения не звучали. Шведские историки даже отмечали его решение запретить применять во время следствия пытки: король отказывался верить в достоверность полученных таким образом обвинений. Факт примечательный, свидетельствующий о различном состоянии шведского и российского общества. Однако чувство гуманизма в соединении с протестантским максимализмом носило у Карла избирательный характер. Оно не мешало ему чинить расправы над русскими пленными, взятыми в боях в Польше: их убивали и калечили.
Современники, оценивая поведение и манеры двух государей, были снисходительнее к Петру, чем к Карлу. От русского монарха иного и не ждали. Грубость и бесцеремонность Петра для них - экзотика, которая должна была непременно сопутствовать поведению повелителя "варваров -московитов". С Карлом сложнее. Карл - государь европейской державы. А пренебрежение манерами непростительно даже для короля. Между тем мотивации поведения Петра и Карла были во многом схожи. Карл отбросил, Петр не перенял то, что мешало им быть государями.
Шведский и русский монархи отличались трудолюбием. Причем это трудолюбие сильно разнилось от трудолюбия Людовика XIV, в свое время гордо заявлявшего, что "власть королей приобретается трудом". Едва ли оба наши героя стали бы оспаривать в этом французского монарха. Однако трудолюбие Людовика было очень специфическое, ограниченное тематикой, временем и королевским капризом. Людовик не допускал не только туч на Солнце, но и мозолей на ладонях. (В свое время голландцы выпустили медаль, на которой тучи заслоняли Солнце. "Король-солнце" быстро разобрался в символике и воспылал гневом к неустрашимым соседям.)
Трудолюбие Карлу XII досталось от отца, короля Карла XI, ставшего для юноши образцом поведения. Пример был закреплен усилиями просвещенных воспитателей наследника. С раннего детства день короля-викинга был заполнен трудами. Чаще всего то были ратные заботы, тяжелая и хлопотливая бивачная жизнь. Но даже по окончании военных действий король не позволял себе послаблений. Карл подымался очень рано, разбирал бумаги, а затем отправлялся с инспекцией в полки или учреждения. Собственно, сама простота в манерах и в одежде, о которой уже говорилось, идет во многом от привычки трудиться. Изысканный наряд здесь - лишь препятствие. Манера Карла не отстегивать шпор родилась не от невоспитанности, а от готовности по первому зову вскочить на коня и мчаться по делам. Король не раз это демонстрировал. Самая впечатляющая демонстрация - семнадцатичасовая скачка Карла из Бендер к реке Прут, где турки и татары окружили армию Петра. Не вина короля, что ему пришлось увидеть лишь столбы пыли над колоннами уходивших в Россию войск Петра. Карлу не повезло с "капризной девкой Фортуной". Неслучайно ее изображали в XVIII столетии с бритым затылком: зазевался, не схватил вовремя за волосы спереди - поминай как звали!
"Врачую свое тело водами, а подданных - примерами", - объявлял Петр в Олонце (Карелия, почти в 150 километрах от Петрозаводска) на марциальных источниках. Во фразе ударение делалось на слово "воды" - Петр был несказанно горд открытием собственного курорта. История справедливо перенесла ударение на вторую часть. Царь в самом деле преподал подданным пример неустанных и бескорыстных трудов на благо Отечества.
Больше того, с легкой руки московского государя сформировался образ монарха, достоинства которого определялись не молитвенным рвением и несокрушимым благочестием, а трудами. Собственно, после Петра труд был вменен в обязанность подлинного правителя. На труд завелась мода - не без участия просветителей. Причем почитался труд не просто государственный, каким он был по долгу. Государю вменялся в обязанность еще и труд частный, труд-пример, во время которого монарх нисходил до своих подданных. Так, Петр плотничал, строил корабли, работал в токарне (историки сбились со счета, исчисляя ремесла, которые освоил русский государь). Австрийская императрица Мария Терезия потчевала придворных отменным молоком, собственноручно подоив коров на императорской ферме. Людовик XV, оторвавшись от любовных утех, занимался обойным ремеслом, а его сын Людовик XVI с ловкостью полкового хирурга вскрывал механические чрева часов и возвращал их к жизни. Справедливости ради надо все же отметить отличие оригинала от копий. Для Петра труд - необходимость и жизненная потребность. У его эпигонов - скорее утеха и потеха, хотя, конечно, стань Людовик XVI часовым мастером, жизнь кончил бы в постели, а не на гильотине.
В восприятии современников трудолюбие обоих государей, естественно, имело свои оттенки. Карл представал перед ними прежде всего как король-солдат, помыслы и труды которого вращались вокруг войны. Деятельность Петра разнообразнее, и его "имидж" более полифоничен. Приставка "воитель" реже сопутствует его имени. Он тот государь, который принужден заниматься всем. Разносторонняя, кипучая деятельность Петра нашла свое отражение в переписке. Вот уже больше ста лет историки и архивисты издают письма и бумаги Петра I, а между тем до завершения еще далеко.
Замечательный историк М. М. Богословский, чтобы проиллюстрировать масштабы царской переписки, взял для примера один день из жизни Петра - 6 июля 1707 года. Простой перечень затронутых в письмах тем внушает уважение. А ведь царь-реформатор касался их по памяти, демонстрируя огромную осведомленность. Вот круг этих тем: уплата в Московскую ратушу сумм из адмиралтейского, сибирского и поместного приказов; перечеканка монеты; комплектование рекрутами драгунского полка и его вооружение; выдача хлебного провианта; сооружение оборонительной линии в дерптском обер-комендантстве; перевод Митчелова полка; предание суду изменников и преступников; новые назначения; устройство подкопов; предание суду астраханских мятежников; присылка в Преображенский полк писаря; пополнение офицерами полков Шереметева; контрибуции; поиск переводчика для Шереметева; высылка беглых с Дона; посылка обозов в Польшу к русским полкам; расследование конфликтов на Изюмской линии.
Мысль Петра охватывала в указанный день пространство от Дерпта до Москвы, от польской Украины до Дона, царь наставлял, вразумлял множество близких и не очень близких сотрудников - князей Ю. В. Долгорукого, М. П. Гагарина, Ф. Ю. Ромодановского, фельдмаршала Б. П. Шереметева, К. А. Нарышкина, А. А. Курбатова, Г. А. Племянникова и других.
Трудолюбие Петра и Карла - оборотная сторона их любознательности. В истории преобразований именно любознательность царя выступала своеобразным "первотолчком" и одновременно perpetuum mobile - вечным двигателем реформ. Удивляет неиссякаемая пытливость царя, его не утраченная до самой смерти способность удивляться.
Любознательность Карла более сдержанна. Она лишена петровской пылкости. Король склонен к холодному, систематическому анализу. Отчасти в этом сказывалась разность образования. Оно просто несопоставимо - разный тип и направленность. Отец Карла XII руководствовался европейскими понятиями, лично разрабатывая для сына план обучения и воспитания. Гувернер принца - один из самых толковых чиновников, королевский советник Эрик Линдшельд, учителя - будущий епископ, профессор теологии из Упсальского университета Эрик Бенцелиус и профессор латыни Андреас Норкопенсис. Современники говорили о склонности Карла к математическим наукам. Его дарование было кому развивать - наследник престола общался с лучшими математиками.
На этом фоне скромная фигура дьяка Зотова, главного учителя Петра, сильно проигрывает. Он, конечно, отличался благочестием и до поры до времени не был "бражником". Но этого явно недостаточно с точки зрения будущих реформ. Парадокс, впрочем, заключался в том, что ни сам Петр, ни его учителя не могли даже предположить, какие знания нужны будущему реформатору. Петр обречен на отсутствие европейского образования: во-первых, его просто не существовало; во-вторых, оно почиталось за зло. Хорошо еще, что Зотов и иже с ним не отбили у Петра любознательности. Петр всю жизнь будет заниматься самообразованием - и его итоги окажутся впечатляющими. Однако царю явно не хватало систематического образования, восполнять которое придется за счет здравого смысла и великими трудами.
Карл и Петр были людьми глубоко верующими. Религиозное воспитание Карла отличалось целенаправленностью. В детстве он даже писал рефераты на придворные проповеди. Вера Карла носила налет истовости и даже фанатизма. "В любых обстоятельствах, - замечали современники, - он остается верным своей непоколебимой вере в Бога и Его всемогущую помощь". Не в этом ли отчасти можно найти объяснение необыкновенной храбрости короля? Если, по божественному промыслу, ни один волос раньше времени не слетит с головы, то для чего беречься, кланяться пулям? Как истовый протестант, Карл ни на минуту не оставляет упражнений в благочестии. В 1708 году он четырежды перечитал Библию, возгордился (даже записывал дни, когда открывал Святое писание) и тут же осудил себя. Записи полетели в огонь под комментарий: "Я этим похваляюсь".
Упражнение в благочестии - это еще и ощущение себя проводником божественной воли. Король не просто воюет с Августом Сильным или Петром I. Он выступает карающей дланью Господа, наказывая этих названных государей за клятвопреступление и вероломство - мотив чрезвычайно важный для Карла. Необыкновенное упорство, точнее, упрямство "готского героя", не желавшего ни при каких обстоятельствах идти на мир, восходит к его убежденности в избранности. Поэтому все неудачи для короля - лишь ниспосланное Богом испытание, проверка на прочность. Вот один маленький штрих: Карл в Бендерах вычертил планы двух фрегатов (не один Петр этим занимался!) и неожиданно дал им турецкие названия: первому - "Йылдерин", второму - "Ярамас", что вместе переводится как "вот я приду!" Чертежи отправлены в Швецию со строгим приказом немедленно приступить к строительству, чтобы всем было ведомо: ничто не потеряно, он еще придет!
Религиозность Петра лишена истовости Карла. Она более низменна, более прагматична. Царь верит, потому что верит, но еще и потому, что вера всегда оборачивается к видимой пользе государства. Существует рассказ, связанный с Василием Татищевым. Будущий историк по возвращении из-за границы позволил себе язвительные выпады в адрес Святого писания. Царь вознамерился проучить вольнодумца. "Учение", помимо мер физического свойства, было подкреплено наставлением, очень характерным для самого "учителя". "Как же ты осмеливаешься ослаблять такую струну, которая составляет гармонию всего тона? - ярился Петр. - Я тебя научу, как должно почитать оное (Святое писание. - И. А. ) и не разрывать цепи, все в устройстве содержащей".
Оставаясь глубоко верующим, Петр не испытывал никакого пиетета к церкви и церковной иерархии. Оттого он без всякой рефлексии принялся переделывать церковное устроение на нужный лад. С легкой руки царя в истории русской церкви наступил синодальный период, когда высшее управление церкви было, по сути, низведено до простого ведомства по духовным и нравственным делам при императоре.
Оба любили военное дело. Царь с головой окунулся в "Марсовы и Нептуновы потехи". Но очень скоро он перешагнул границы игры и принялся за кардинальные военные преобразования. Карлу не пришлось устраивать ничего подобного. Вместо "потешных" полков он сразу получил в "собственность" одну из самых лучших европейских армий. Неудивительно, что у него, в отличие от Петра, почти не было паузы ученичества. Он сразу стал знаменитым полководцем, проявив на поле боя незаурядное тактическое и оперативное мастерство. Но война, всецело захватившая Карла, сыграла с ним злую шутку. Король очень скоро перепутал цель и средства. А если война становится целью, то итог почти всегда оказывается печальным, порой - самоуничтожением. Французы после бесконечных наполеоновских войн, выбивших здоровую часть нации, "уменьшились" в росте на два дюйма. Не знаю точно, во что обошлась рослым шведам Северная война, но определенно можно утверждать, что сам Карл сгорел в огне войны, а Швеция надорвалась, не выдержав бремени великодержавия.
В отличие от "брата Карла" Петр никогда не путал цели и средства. Война и связанные с ней преобразования остались для него средством возвышения страны. Приступая по окончании Северной войны к "мирным" реформам, царь так декларирует свои намерения: земские дела надо "в такой же порядок привесть, как и воинское дело".
Карл любил рисковать, обыкновенно не задумываясь о последствиях. Адреналин кипел в крови и давал ему ощущение полноты жизни. Какую бы страницу биографии Карла мы ни взяли, какой бы большой или малый эпизод ни подвергли пристальному рассмотрению, везде видны безумная храбрость короля-героя, неостывающее стремление проверить себя на прочность. В молодости он охотился на медведя с одной рогатиной, а на вопрос: "Не страшно ли?" - отвечал без всякой рисовки: "Ничуть, если не бояться". Позднее он, не кланяясь, ходил под пулями. Бывали случаи, когда те "жалили" его, но до определенной поры везло: или пули оказывались на излете, или ранение было несмертельным.
В любви Карла к риску - его слабость и сила. Точнее, если следовать хронологии событий, надо сказать так: сначала - сила, потом - слабость. В самом деле, эта черта характера Карла давала ему видимое преимущество над противниками, поскольку те почти всегда руководствовались "нормальной", исключающей риск логикой. Карл же появлялся там и тогда, когда и где его не ждали, поступал так, как никто и никогда не поступал. Подобное произошло под Нарвой в ноябре 1700 года. Петр покинул позиции под Нарвой за день до появления шведов (он отправился торопить резервы) не потому, что испугался, а потому, что исходил из положенного: шведы после марша должны отдохнуть, обустроить лагерь, разведать, а уж потом наступать. Но король все сделал наоборот. Отдыха полкам не дал, лагерь не устроил и с рассветом, едва развиднелось, очертя голову кинулся в атаку. Если вдуматься, все эти качества и характеризуют истинного полководца. С той оговоркой, что существует некое условие, выполнение которого отличает великого полководца от обыкновенного военачальника. Это условие: риск должен быть оправдан.
Король с этим правилом не желал считаться. Он бросал вызов судьбе. И если судьба отворачивалась от него, то, по его убеждению, пускай будет хуже... судьбе. Стоит ли удивляться его реакции на Полтаву? "У меня все хорошо. И только совсем недавно случилось по причине одного особого события несчастье, и армия понесла урон, что, я надеюсь, вскоре будет исправлено", - писал он в начале августа 1709 года своей сестре Ульрике-Элеоноре. Это "все хорошо" и небольшое "несчастье" - о разгроме и пленении всей шведской армии под Полтавой и Переволочной!
Амплуа Карла в истории - герой. Петр таким храбрецом не выглядел. Он осмотрительнее и осторожнее. Риск - не его стихия. Известны даже минуты слабости царя, когда он терял голову и силы. Но тем ближе нам Петр, способный преодолевать себя. Именно в этом находит свое проявление одно из самых главных различий между Карлом и Петром. Они оба - люди долга. Но каждый из них понимает долг по-своему. Петр ощущает себя слугою Отечеству. Этот взгляд для него - и нравственное оправдание всего им совершенного, и главный мотив, побуждающий преодолевать усталость, страх, нерешительность. Петр мыслит себя для Отечества, а не Отечество для себя: "А о Петре ведайте, что ему житие свое недорого, только б жила Россия в блаженстве и славе для благосостояния вашего". Эти слова, сказанные царем накануне Полтавской битвы, как нельзя точно отражали его внутреннюю установку. У Карла все иначе. При всей любви к Швеции он превратил страну в средство реализации своих честолюбивых замыслов.
Судьба Петра и Карла - история извечного спора о том, какой правитель лучше: идеалист, ставивший превыше всего принципы и идеалы, или прагматик, твердо стоявший на земле и предпочитающий реальные, а не призрачные цели. Карл в этом споре выступил как идеалист и проиграл, поскольку его идея наказать, вопреки всему, вероломных противников из абсолюта превратилась в абсурд.
Карл чисто по-протестантски был уверен, что человек спасается одной верой. И верил в это непоколебимо. Символично, что самое раннее сохранившееся из написанного Карлом - цитата из Евангелия от Матфея (VI, 33): "Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам". Карл не просто следовал этой заповеди, он "насаждал" ее. В восприятии своего предназначения шведский король более средневековый государь, чем царь "варваров-московитов" Петр. Он охвачен искренним религиозным благочестием. Протестантское богословие для него вполне самодостаточно в обосновании его абсолютной власти и характера взаимоотношений с подданными. Петру же было совершенно недостаточно прежнего "идеологического оснащения" самодержавия, покоившегося на теократических основах. Он обосновывает свою власть шире, прибегая к теории естественного права и "всеобщего блага".
Как это ни парадоксально, Карл в своем невероятном упрямстве и в своей талантливости немало поспособствовал реформам в России и становлению Петра как государственного деятеля. Под водительством Карла Швеция не просто не желала расстаться с великодержавием. Она напрягла все силы, мобилизовала весь потенциал, включая энергию и интеллект нации, чтобы сохранить свои позиции. В ответ это потребовало невероятных усилий Петра и России. Уступи Швеция раньше, и кто знает, насколько сильными оказались бы "накат" реформ и имперские амбиции русского царя? Конечно, не приходится сомневаться в энергии Петра, едва ли отказавшегося бы от понукания и пришпоривания страны. Но одно дело проводить реформы в стране, которая ведет "трехмерную войну", другое - которая завершает войну после Полтавы. Словом, Карл, при всех своих умениях выигрывать сражения и проигрывать войну, был достойным соперником Петра. И хотя в числе плененных на Полтавском поле короля не было, заздравный кубок за учителей, поднятый царем, несомненно имел к нему прямое отношение.
Интересно, согласился бы Карл - присутствуй он при этом - со своим фельдмаршалом Реншильдом, пробормотавшим в ответ на тост Петра: "Хорошо же вы отблагодарили своих учителей!"?
Карл XII
Карл XII (швед. Karl XII) (17 июня 1682 - 30 ноября 1718), король Швеции в 1697-1718, полководец, потративший большую часть своего царствования на продолжительные войны в Европе. Карл XII взошёл на трон после смерти отца Карла XI в возрасте 15 лет и надолго покинул страну спустя 3 года, приступив к многочисленным военным кампаниям за пределами страны с целью окончательно сделать Швецию доминирующей силой в Северной Европе.
Датская кампания
Его юношеские авантюры дали повод другим странам вторгнуться в Швецию. Польша с Саксонией, Дания с Норвегией и Россия создали коалицию против Швеции для участия в Северной войне. Но Карл XII оказался более проницательным, чем можно было предположить.
Первая военная кампания Карла была направлена против Дании, королём которой был в то время его кузен Фредерик IV Датский, угрожавший шведскому союзнику Фридриху IV Гольштейн-Готторпскому, другому кузену Карла XII, женатому на его сестре Хедвиг-Софии. Дания запросила мира, однако возвышение Швеции на Балтике вызвало недовольство у двух крупных соседей: у польского короля Августа II, приходившегося кузеном и Карлу XII и Фредерику IV Датскому, а также у русского царя Петра I.
Битва при Нарве
Россия заняла Ингрию, русские войска вторглись в шведские провинции Ливонию и Эстляндию, осадив стоящие рядом крепости Нарва и Иван-город. Карл высадился в Прибалтике, где воспротивился этому захвату, напав на русскую армию под командованием герцога де Кроа при Нарве. В этом упорном сражении русское войско численно превосходило шведскую армию. Наступая под прикрытием снежной пурги, шведы раскололи русскую армию надвое. Многие иностранные офицеры во главе с де Кроа тут же перешли на сторону шведов. Недавно сформированные русские полки начали беспорядочный отход к своему правому флангу, где находился мост через реку Нарва. Мост рухнул. На левом фланге конница, которой командовал воевода Шереметев, увидев бегство других частей, поддалась общей панике и бросилась через реку вплавь. Несмотря на то, что Семеновский и Преображенский полки смогли остановить атаку шведов, сражение завершилось поражением русских. Много русских солдат утонуло в реке. Была потеряна значительная часть артиллерии.
Польская кампания
Затем Карл повернул армию против Польши, победив Августа и его саксонскую армию (Август Великолепный был наследственным курфюрстом Саксонии) в битве при Клиссове в 1702. После смещения с престола польского короля Карл заменил его своим ставленником Станиславом Лещинским.
Поход на Украину и Полтавское поражение
Тем временем Пётр I отбил у Карла часть прибалтийских земель и основал на отвоёванных землях новую крепость Санкт-Петербург. Это заставило Карла принять фатальное решение о нападении на русскую столицу Москву. Во время похода им было принято решение вести свою армию на Украину, гетман которой - Мазепа - перешёл на сторону Карла, но не был поддержан основной массой украинского казачества. Шедший на помощь Карлу шведский корпус Левенгаупта был разбит в сражении у деревни Лесной. К тому моменту, когда шведские войска подошли к Полтаве, Карл потерял до трети своей армии. После неудачной для шведов трехмесячной осады Полтавы, произошло сражение с основными силами русской армии, в результате которого шведская армия потерпела сокрушительное поражение. Карл бежал на юг в Османскую империю, где он организовал лагерь в Бендерах
Бендерское сидение. Кризис
Турки первоначально приветствовали шведского короля, который подговаривал их начать войну с русскими. Однако султан, в конечном счёте уставший от амбиций Карла, проявил коварство и распорядился арестовать его. Старые враги короля Россия и Польша использовали в своих интересах его отсутствие, чтобы восстановить утраченные земли и даже расширить территории. Англия, союзник Швеции, отказалась от союзных обязательств, в то время как Пруссия захватила шведские капиталы в Германии (под которыми надо понимать шведские владения в Германии, временно уступленные Пруссии по секвестрационному договору). Россия захватила часть Финляндии, а Август II вновь вернулся на польский трон
Возвращение и загадочная смерть
Ситуация в самом королевстве была угрожающей, поэтому Карл бежал из Османской империи и потратил лишь 15 дней, чтобы пересечь Европу и вернуться в контролируемый Швецией Штральзунд в Померании, а затем и в саму Швецию. Его попытки восстановить потерянную власть и влияние потерпели неудачу (в столице - Стокгольме - он так и не побывал, покинув, таким образом, в 1700 году город навсегда). Незадолго до смерти Карл попытался завершить Северную войну с Россией Аландским конгрессом. В ноябре 1718 года Карл во время своего последнего похода в Норвегию (которая была тогда под властью Дании) при осаде крепости находился в передовой траншее и был убит шальной пулей (пуговицей). По другой версии - он стал жертвой заговора шведских правящих кругов, недовольных разорением страны бесконечными войнами, и был убит в результате покушения (обстоятельства гибели короля до сих пор являются причиной ожесточённых споров). Карл XII стал последним монархом Европы, павшим на поле боя. После Карла шведский трон наследовала его сестра Ульрика Элеонора, но вскоре престол перешёл к её мужу Фридриху (Фредрику I) Гессен-Кассельскому. После неудачной попытки продолжения войны Фредрик I заключил в 1721 Ништадтский мир с Россией.
Характеристика
Карл XII считается большинством историков блестящим полководцем, но очень плохим королем. Обходясь без алкоголя и женщин, он прекрасно чувствовал себя на поле боя и в походе. По оценкам современников, он очень мужественно переносил боль и лишения и умел сдерживать свои эмоции. Король привел Швецию к вершине могущества, обеспечив огромный престиж государственной власти через свои блестящие военные кампании. Однако его честолюбивое вторжение в Россию, которая была поддержана восстановившейся антишведской коалицией, принесло Швеции поражение и лишило её статуса великой державы.