Читается за 5 минут

Бой с новгородцами

Девяносто лет живёт в Новгороде Буслай. Ни с кем он не спорит и не вздорит: ни с Новгородом, ни со Псковом, ни с Москвой. Когда Буслай умирает, у него остаётся сын Василий. Когда Василию исполняется семь лет, он начинает ходить по городу, заходить на княжеский двор и «шутить» с прочими детьми: «Которого дёрнет за руку - рука прочь, которого за ногу - нога прочь».

Матушке Василия, Мамелфе Тимофеевне, многие жалуются на поведение сына, и она не пускает Василия гулять по Новгороду. Когда юноше исполняется семнадцать лет, он делает себе ратную сбрую и задаёт пир. На этом пиру Василий выбирает дружину - тридцать молодцев без единого.

Потом Василий Буслаев пирует у новгородских князей. Там он вызывает на бой весь Новгород.

Мамелфа Тимофеевна, узнав об этом, выводит сына с княжеского пира и сажает в глубокие погреба. А на Волховском мосту мужики новгородские сходятся с Васильевой дружиной. Они начинают бой. Перевес на стороне новгородских мужиков.

Дворовая девушка Мамелфы Тимофеевны выходит на Волхов с железными коромыслами. Она видит, что дружина Василия терпит поражение. Девушка хватает коромысло и начинает бить им новгородцев.

А потом девушка-чернавушка бежит к погребу и рассказывает Василию, что дружина его в беде. Василий просит девушку отпереть двери. Когда она выпускает Василия Буслаева, тот хватает тележную ось, идёт на Волховский мост и убивает этой осью множество человек. Новгородских мужиков остаётся совсем мало, но бой продолжается.

Новгородские князья идут к Мамелфе Тимофеевне и просят, чтобы она уняла своего сына. Мать и сама боится Василия. Она советует обратиться к Старчищу Пилигримищу, крестовому отцу Василия Буслаева. Он живёт в Сергиевом монастыре. Князья едут туда, умоляют Старчище Пилигримище, чтобы он пришёл на Волховский мост и уговорил Василия прекратить побоище. Старчище, вняв их просьбам, приходит и пытается унять Василия, но тот убивает его железной осью.

Новгородские князья снова идут к Мамелфе Тимофеевне с той же просьбой. Мать догадывается, что нужно подойти к сыну не спереди, а сзади. Она обнимает Василия за плечи и просит прекратить бой.

Василий роняет ось. Он хвалит мать за то, что она зашла сзади - иначе и ей бы несдобровать. Теперь Василий Буслаев останавливает битву.

Новгородские князья падают Василию в ноги, приглашают в гости к себе и просят, чтобы он убрал тела убитых. Василий приказывает убрать трупы. Он идёт домой - лечить свою храбрую дружину.

Василий Буслаев молиться ездил

Василий Буслаев просит благословения у своей матушки, Мамелфы Тимофеевны, поехать в Иерусалим, отвезти пожертвование. Мать предостерегает Василия, что дорога в Иерусалим опасна, и говорит, что спасти свою душу можно и здесь. Но Василий просит благословения второй и третий раз, говорит, что хочет приложиться к Господней гробнице, и в конце концов заявляет, что поедет и без благословения. Тогда мать благословляет его ехать.

Василий снаряжает корабль, берет с собой свою храбрую дружину. Когда они подплывают к Сорочинской горе, Василий видит на ее вершине крест. Он приказывает остановить корабль, чтобы помолиться кресту. Но когда Василий Буслаев поднимается на гору, креста там не оказывается. Василий находит только человеческий череп и пинает его ногой. Череп говорит, что тоже раньше был богатырём, и предсказывает: Василий Буслаев не вернётся домой, а будет похоронен рядом с ним. Но Васька не верит в это.

Корабль приплывает в Иерусалим. Молодцы прикладываются к Господней гробнице, делают вклад - сорок тысяч. Потом Василий идёт к Иордань-реке и купается в ней нагим телом. Мимо проходит старая женщина. Она говорит Василию, что здесь нельзя купаться нагим, и предсказывает ему, что он не вернётся домой. Но Васька только плюёт в ее сторону, не веря этим словам.

Со своей дружиной Василий отправляется в обратный путь. Снова подъезжают они к Сорочинской горе, и опять на ее вершине Василий видит крест. Вся дружина поднимается на гору. Но креста они не находят, а видят «сер-горюч камень». Васька предлагает друзьям забаву: скакать поперёк камня, вперёд и назад. А потом - вдоль камня. Василий Буслаев падает и разбивается. Перед смертью он просит дружину, чтобы череп, лежащий на этой горе, положили вместе с ним в гроб. Дружина выполняет его волю. Над могилою ставят крест, а на нем делают надпись о двух богатырях, лежащих здесь. В знак скорби дружина убирает с корабля все украшения.

В Новгороде мать Василия Буслаева, Мамелфа Тимофеевна, ждёт сына. Она смотрит в подзорную трубу и видит корабль, на котором уже нет украшений. Мать плачет: она понимает, что на корабле нету и хозяина.

Мамелфа Тимофеевна идёт в церковь служить панихиду по Василию Буслаеву.

В славном великом Новеграде
А и жил Буслай до девяноста лет,
С Новым-городом жил, не перечился,
Со мужики новогородскими
Поперек словечка не говаривал.
Живучи Буслай состарился,
Состарился и переставился.
После его веку долгого
Оставалася его житье-бытье
И все имение дворянское,
Осталася матера вдова,
Матера Амелфа Тимофевна,
И оставалася чадо милая,
Молодой сын Василий Буслаевич.
Будет Васенька семи годов,-
Отдавала матушка родимая,
Матера вдова Амелфа Тимофеевна,
Учить его во грамоте,
А грамота ему в наук пошла;
Присадила пером его писать,
Письмо Василью в наук пошло;
Отдавала петью учить церковному,
Петьё Василью в наук пошло.
А и нет у нас такова певца
Во славном Новегороде
Супротив Василья Буслаева.
Поводился ведь Васька Буслаевич
Со пьяницы, со безумницы,
С веселыми удалыми добрыми молодцы,
Допьяна уже стал напиватися,
А и ходя в городе, уродует:
Которого возьмет он за руку, -
Из плеча тому руку выдернет;
Которого заденет за ногу, -
То из гузна ногу выломит;
Которого хватит поперек хребта, -
Тот кричит-ревет, окарачь ползет.
Пошла та жалоба великая, -
А и мужики новогородские,
Посадские, богатые,
Приносили жалобу они великую
Матерой вдове Амелфе Тимофевне
На того на Василья Буслаева.
А и мать-то стала его журить-бранить,
Журить-бранить его, на ум учить.
Журьба Ваське не взлюбилася,
Пошел он, Васька, во высок терем,
Садился Васька на ременчатый стул,
Писал ерлыки скорописчаты,
От мудрости слово поставлено:
«Кто хощет пить и есть из готового,
Валися к Ваське на широкий двор,
Тот пей и ешь готовое
И носи платье разноцветное».
Рассылал те ерлыки со слугой своей
На те вулицы широкие
И на те частые переулочки.
В то же время поставил Васька
Чан середи двора,
Наливал чан полон зелена вина,
Опущал он чару в полтора ведра.
Во славном было во Новеграде
Грамотны люди шли прочитали
Те ерлыки скорописчаты,
Пошли ко Ваське на широкий двор,
К тому чану зелену вину.
Вначале был Костя Новоторженин,
Пришел он, Костя, на широкий двор,
Василий тут его опробовал -
Стал его бита червленым вязом,
В половине было налито
Тяжела свинцу чебурацкого,
Весом тот вяз был во двенадцать пуд;
А бьет от Костю по буйной голове, -
Стоит тут Костя не шевельнется,
И на буйной голове кудри не тряхнутся.
Говорил Василий сын Буслаевич:
«Гой еси ты, Костя Новоторженин!
А и будь ты мне названый брат,
И паче мне брата родимого».
А и мало время позамешкавши,
Пришли два брата боярченка,
Лука и Мосей, дети боярские,
Пришли ко Ваське на широкий двор.
Молоды Василий сын Буслаевич
Тем молодцам стал радошен и веселешонек.
Пришли тут мужики залешана,
И не смел Василий показатися к ним.
Еще тут пришло семь братов Сбродовичи.
Собиралися, соходилися
Тридцать молодцов без единого,
Он сам, Василий, тридцатый стал.
Какой зайдет - убьют его,
Убьют его, за ворота бросят.
Послышал Васенька Буслаевич -
У мужиков новгородскиих
Канун варен, пива ячные,
Пошел Василий со дружиною,
Пришел во братшину в Никольшину.
«Немалу мы тебе сыпь платим -
За всякого брата по пяти рублев».
А за себе Василий дает пятьдесят рублев.
А и тот-то староста церковный
Принимал их во братшину в Никольшину,
А и зачали они тут канун варен пить,
А и те-то пива ячные.
Молоды Василий сын Буслаевич
Бросился на царев кабак
Со своею дружиною хороброю,
Напилися они тут зелена вина
И пришли во братшину в Николыпину.
А и будет день ко вечеру, -
От малого до старого
Начали уж ребята боротися,
А в ином кругу в кулаки битися.
От тое борьбы от ребячия,
От того бою от кулачного
Началася драка великая.
Молоды Василий стал драку разнимать,
А иной дурак зашел с носка,
Его по уху оплел,
А и тут Василий закричал громким голосом:
«Гой еси ты. Костя Новоторженин
И Лука, Моисей, дети боярские!
Уже Ваську меня бьют».
Поскакали удалы добры молодцы,
Скоро они улицу очистили,
Прибили уже много до смерти,
Вдвое-втрое перековеркали,
Руки, ноги переломали, -
Кричат мужики посадские.
Говорит тут Василий Буслаевич:
«Гой еси вы, мужики новогородские!
Бьюсь с вами о велик заклад -
Напущаюсь я на весь Новгород битися, дратися
Со всею дружиною хороброю;
Тако вы мене с дружиною побьете Новым-городом,
Буду вам платить дани-выходы по смерть свою,
На всякий год по три тысячи;
А буде ж я вас побью и вы мне покоритеся,
То вам платить буду такову же дань»;
И в том-то договору руки они подписали
Началась у них драка-бой великая,
А и мужики новгородские
И все купцы богатые,
Все они вместе сходилися,
На млада Васютку напущалися,
И дерутся они день до вечера.
Молоды Василий сын Буслаевич
Со своею дружиною хороброю
Прибили они во Новеграде,
Прибили уже много до смерти.
А и мужики новгородские догадалися,
Пошли они с дорогими подарки
К матерой вдове Амелфе Тимофевне:
«Матера вдова Амелфа Тимофевна!
Прими у нас дороги подарочки,
Уйми свое чадо милое
Василья Буславича».
Матера вдова Амелфа Тимофевна
Принимала у них дороги подарочки,
Посылала девушку-чернавушку
По того Василья Буслаева.
Прибежала девушка-чернавушка,
Сохватала Ваську во белы руки,
Потащила к матушке родимыя,
Притащила Ваську на широкий двор,
А и та старуха неразмышлена
Посадила в погребы глубокие
Молода Василья Буслаева,
Затворяла дверьми железными,
Запирала замки булатными.
А его дружина хоробрая
Со темя мужики новгородскими
Дерутся, бьются день до вечера
А и та-то девушка-чернавушка
На Волх-реку ходила по воду,
А взмолятся ей тут добры молодцы:
«Гой еси ты, девушка-чернавушка!
Не подай нас у дела у ратного,
У того часу смертного».
И тут девушка-чернавушка
Бросала она ведро кленовое,
Брала коромысла кипарисова,
Коромыслом тем стала она помахивати
По тем мужиками новогородскиим,
Прибила уж много до смерти.
И тут девка запышалася,
Побежала ко Василыо Буслаеву,
Срывала замки булатные,
Отворяла двери железные:
«А и спишь ли, Василий, или так лежишь?
Твою дружину хоробрую
Мужики новогородские
Всех прибили, переранили,
Булавами буйны головы пробиваны».
Ото сна Василий пробуждается,
Он выскочил на широкий двор, -
Не попала палица железная,
Что попала ему ось тележная,
Побежал Василий по Нову-городу,
По тем по широким улицам.
Стоит тут старец-пилигримище,
На могучих плечах держит колокол,
А весом тот колокол во триста пуд,
Кричит тот старец-пилигримище:
«А стой ты, Васька, не попорхивай,
Молоды глуздырь, не полетывай:
Из Волхова воды не выпити,
Во Новеграде людей не выбити, -
Есть молодцов сопротив тебе,
Стоим мы, молодцы, не хвастаем».
Говорил Василий таково слово:
«А и гой еси, старец-пилигримище!
А и бился я о велик заклад
Со мужики новгородскими,
Опричь почестного монастыря,
Опричь тебе, старца-пилигримища.
Во задор войду - тебя убью».
Ударил он старца во колокол
А и той-то осью тележною, -
Начается старец, не шевельнется.
Заглянул он, Василий, старца под колоколом, -
А и во лбе глаз уж веку нету.
Пошел Василий по Волх-реке,
А идет Василий по Волх-реке,
По той Волховой по улице,
Завидели добрые молодцы,
А его дружина хоробрая,
Молода Василья Буслаева, -
У ясных соколов крылья отросли,
У их-то, молодцов, думушки прибыло.
Молоды Василий Буслаевич
Пришел-то молодцам на выручку.
Со темя мужики новогородскими
Он дерется, бьется день до вечера,
А уж мужики покорилися,
Покорилися и помирилися,
Понесли они записи крепкие
К матерой вдове Амелфе Тимофевне,
Насыпали чашу чистого серебра,
А другую чашу красного золота,
Пришли ко двору дворянскому,
Бьют челом, поклоняются:
«А сударыня матушка!
Принимай ты дороги подарочки,
А уйми свое чадо милая,
Молода Василья со дружиною.
А и рады мы платить
На всякий год по три тысячи,
На всякий год будем тебе носить
С хлебников по хлебику,
С калачников по калачику,
С молодиц повенечное,
С девиц повалечное,
Со всех людей со ремесленых,
Опричь попов и дьяконов».
Втапоры матера вдова Амелфа Тимофевна
Посылала девушка-чернавушка
Привести Василья со дружиною.
Пошла та девушка-чернавушка,
Бежавши та девка запышалася,
Нельзя пройти девке по улице:
Что полтеи по улице валяются
Тех мужиков новогородскиих.
Прибежала девушка-чернавушка,
Сохватала Василья за белы руки,
А стала ему рассказывати:
«Мужики пришли новогородские,
Принесли они дороги подарочки,
И принесли записи заручные
Ко твоей сударыне матушке,
К матерой вдове Амелфе Тимофевне».
Повела девка Василья со дружиною
На тот на широкий двор,
Привела-то их к зелену вину,
А сели они, молодцы, во единый круг,
Выпили ведь по чарочке зелена вина
Со того урасу молодецкого
От мужиков новгородских.
Скричат тут робята зычным голосом:
«У мота и у пьяницы,
У млада Васютки Буславича
Не упито, не уедено,
В красне хорошо не ухожено,
А цветного платья не уношено,
А увечье навек залезено».
И повел их Василий обедати
К матерой вдове Амелфе Тимофеевне.
Втапоры мужики новогородские
Приносили Василью подарочки
Вдруг сто тысячей,
И затем у них мирова пошла,
А и мужики новогородские
Покорилися и сами поклонилися.

Васи́лий Бусла́ев - герой новгородского былинного эпоса.

Главный герой трёх былин Новгородского цикла ("Василий Буслаев и новгородцы", "Поездка Василия Буслаева", "Смерть Василия Буслаева"). Вероятно, они появились не ранее XIV века, поскольку в образе Василия Буслаева традиционные богатырские черты или отсутствуют, или просто перечисляются. В поздних вариантах герой даже действует под именем Васьки-пьяницы.

Первый из посвящённых Василию Буслаеву былинных сюжетов рассказывает о его конфликте с городской общиной. С юных лет для Васьки нет никаких стеснений; он всегда делает так, как ему вздумается, не обращая внимания на тот вред, который приносят его поступки. Настроив против себя большинство новгородцев, он собирает дружину из таких же сорвиголов, как он сам, и буйствует всё более и более; только мать его имеет над ним хотя бы тень власти. Наконец, подзадоренный на пиру, Василий бьётся об заклад, что будет биться во главе своей дружины на Волховском мосту со всеми новгородскими мужиками. Бой начинается и угроза Василия избить всех противников до единого близка к осуществлению; только вмешательство матери Василия спасает новгородцев.

Второй из посвящённых Василию Буслаеву былинных сюжетов изображает этого героя уже не юношей, но зрелым человеком. Чувствуя тяжесть своих грехов, Василий отправляется их замаливать в Иерусалим. Но паломничество к Святым местам не меняет характер героя: он демонстративно нарушает все запреты и на обратном пути гибнет самым нелепым образом, пытаясь доказать своё молодечество.

В былинах сообщаются следующие сведения о герое: он родился в Великом Новгороде. Когда ему исполнилось семь лет, то:

Стал он по городу похаживать,
На княжецкий двор заглядывать,
Стал шутить-от, пошучивать,
Шутить шуточки он недобрые
Со боярскими детьми, со княженецкими,
Которого дернет за руку - рука прочь,
Которого за ногу - нога прочь,
Двух-трех вместе столкнет - без души лежат.

Постепенно он ощущает в себе "силушку великую" и изготавливает богатырское оружие - палицу, лук, копье и саблю. Затем Василий набирает "дружину шку хоробрую" из тридцати молодцов. Однако отличие его действий от поступков традиционных богатырей в том, что Василий не воюет ни с какими противниками, а вместе с товарищами только бражничает и дерется на мосту "с мужичками новгородскими". Появившись с дружиной на братчину - общий праздник Николы-чудотворца,- он устраивает драку. Мужики новгородские пытаются усмирить нарушителей порядка. Схватив ось тележную, Василий

Начал мужиков пощелкивать,
Махнет Васильюшка - улица,
Отмахнется - промежуточен.
Во той ли во реченьке Волхове
На целую версту на мерную
Вода с кровью смесилася.

Василий Буслаев вступает в своеобразное противостояние со всеми жителями Новгорода. Но под влиянием матери, "честной вдовы", он вынужден признать свою неправоту. Поняв, что совершенный грех надо искупить, Василий снаряжает корабль и просит мать благословить его:

Дай мне благословенье великое -
Идти мне, Василью, в Ерусалим-град,
Мне-ка Господу помолитися,
Святой святыне приложитися,
Во Ердане-реке омытися.
Мать дает ему благословение, но только на добрые дела.

По дороге в Иерусалим Василий взбирается "на гору Сорочинскую" и видит на земле человеческий череп. Когда он отбрасывает его ногой со своего пути, неожиданно раздается голос:

Ты почему меня, голову, отбрасываешь?
Я, молодец, не хуже тебя был,
А на той горе Сорочинския,
Где лежит пуста голова,
Пуста голова молодецкая,
И лежать будет голове Васильевой.

Но Василий не обращает внимания на предупреждение:

А не верую я ни в сон, ни в чох,
А верую я в свой червленый вяз.

В Иерусалиме Василий совершает все положенные обряды, служит обедню, панихиду, прикладывается к святыням, но в конце нарушает порядок - купается в Иордане, где крестился Иисус Христос. Очистившись от прошлых грехов, он сразу же совершает новый. На обратном пути Василий останавливается на горе, но теперь видит "бел-горюч камень", под которым покоится богатырь. На камне надпись, гласящая, что нельзя скакать вдоль камня. Но Василий вновь нарушает запрет:

Разбежался, скочил вдоль по каменю
И не доскочил только четверти,
И тут убился под каменем.
Где лежит пуста голова,
Там Василья схоронили.

Камень символизирует границу владений Смерти. Василий попытался нарушить границу ее царства, недоступного живым, поэтому смерть забирает его.

В ранних вариантах былины Василий Буслаев выступает как боярский сын, но затем о его происхождении не упоминается. Подобный прием позволяет ярче показать роль Василия Буслаева как руководителя бедноты, нападающей на богатые корабли.

Ф. С. Капица. Тайны славянских богов. Мир древних славян магические обряды и ритуалы. Славянская мифология христианские праздники и обряды.

Лев Прозоров

Василий Буслаев

1.Кто он?

Вряд ли на Руси сыщется так уж много людей, не слыхавших про Василия Буслаева. Ему посвящены поэма Сергея Наровчатова и кинофильм Геннадия Васильева. Появился новгородский удалец и в фильме Сергея Эйзенштейна "Александр Невский". Появился не ко времени - как мы скоро увидим, прототип былинного героя до Ледового побоища не дожил более полувека – и, пожалуй, не к месту. Буслаев всегда был олицетворением новгородской вольности и новгородского буйства, Александр же Ярославич эту вольность жестко, чтоб не сказать жестоко, давил, заставляя вольный северный город платить дань ордынскому хану. Будь они современниками - были бы врагами, а никак не союзниками… ну да не про то речь. Вернемся к нашему Буслаю. Кроме стихотворцев и кинематографистов, удаль и молодечество Василия Буслаева воспели живописцы Андрей Рябушкин и Константин Васильев, художники Палеха и бесчисленные иллюстраторы русских былин.

В общем, образ Василия Буслаева хоть и не сравнится с такими титаническими фигурами, как богатыри былинного Киева, князь Святослав или Евпатий Коловрат, место свое в русской культуре занял давно и прочно.

Но кто же он? Сказочный герой, плод фантазии народной, "литературное обобщение" воплощающее своеволие и удаль Господина Великого Новгорода?

Василию Буслаеву повезло больше иных героев русских преданий.

Мы можем твердо сказать - он жил на свете. Мы знаем, где. Мы даже примерно знаем когда - во всяком случае, мы знаем, когда он умер.

2. Некролог в одну строчку

"Преставися в Новгороде посадник Васка Буславич"
Так гласит Никоновская летопись под 1171 годом.

Стало быть, в этом году исполняется 840 лет со дня смерти Василия Буслаевича - он же Буславич, Буслаев, а то и попросту Буслай. Что в летописи - да и в былинах, сохранивших для нас имя новгородского удальца, он назван всего лишь "Васка" - не оскорбление, не знак пренебрежения. Только Московская Русь возвела в культ полную форму имени, только при дворе московских государей и на подвластных им землях сокращенная форма имени стала уничижительной - "холопишко твой Ивашко Данилкин, челом бьет". В старой, дотатарской Руси и князья, бывало, звались так же - стоит вспомнить воевавшего с крестоносцами князя Вячко. То же было и у других славян - на польском престоле сидели короли по имени Мешко и Лешко - тоже вроде бы уменьшительные формы, но кто рискнет сказать, что королей не уважали? Да и в иных странах подобные обычаи сохраняются доныне – во главе огромной страны, мировой державы, не так давно стоял человек по имени Билл Клинтон, его так везде и звали - Билл, и никто, собственно, не вспоминал, что Билл - это только уменьшительное от Уильям.

Вернемся, однако же, к нашему Буслаю. Кроме его имени, подтверждения его Новгородского происхождения, из скупого летописного сообщения, мы узнаём, что "Васька Буславич" был при жизни посадником. А кто такой посадник? На землях, по выражению историка Николая Костомарова, "Севернорусских народоправств" - Новгорода, Пскова, Вятки и иных - посадник был человеком весьма почтенным. В старину посадниками называли княжеских наместников, но к 1171 году Господин Великий Новгород уже сам выбирал себе посадника. Наряду с владыкой-архиепископом и главой новгородского ополчения - тысяцким - посадник возглавлял всё Новгородское государство. Вместе с ними посадник закладывал города на новгородских землях, отправлял посольства, ведал городской казной, отправлял и принимал посольства, вершил суд и руководил вечем. Он распределял начальства, всех этих старост, побережских, сотских, подвойских, позовников, изветников, межников, биричей и приставов, по "волостям"- подчиненным Новгороду землям. У посадника была своя печать и своя дружина, а жалование он получал с особого налога. Короче говоря, посадника смело можно назвать на нынешний лад президентом северной республики.

Так что Василий Буслаев был человеком в Новгороде, как выясняется, отнюдь не последним.

И вот тут начинаются странности.

3. Фокус с исчезновением

Никоновская летопись - московская. Свои летописи были, разумеется, и в Новгороде. Да вот беда – ни одна новгородская летопись знать не знает посадника Василия Буслаева. И даже подробные списки посадников - были и такие - перечисляющие невенчанных государей вольного Новгорода от легендарного Гостомысла до последних, правивших последние десятилетия новгородской вольности, про нашего героя молчат.

Странно?

Не то слово.

Для сравнения заменим Москву на СССР, а Новгород на США. Представим, что в газете "Правда" мы читаем некролог президенту, допустим, Джиму Джимкинсу. А вот в американских газетах нет не то что некролога, но даже и упоминаний о том, что Джим Джимкинс когда-то жил, не говоря уж - сидел в Белом Доме. Ни в газетах, ни в журналах, ни в книгах - нигде.

Как Вам, читатель?

Первое предположение - что Джима Джимкинса президентом признавала только Москва. Допустим, был это кандидат-коммунист, победил на выборах, но злодеи-буржуины подделали голосование, а то и попросту выпустили на беднягу Джимкинса очередного психа с ружьем. Как говорится, пиф-паф, ой-ой-ой…

Могло такое быть? Да запросто. И в Новгороде была партия, держащая, как тогда говорили, руку сперва суздальских, а потом и московских великих князей.

Вот только… никто этого не скрывал. В летописях новгородских достаточно честно и подробно сообщается о всех перипетиях политической жизни республики. Кто был за кого, кто хотел дружить с немцами, кто с литвой, кто с Москвой, и что сделал победивший на выборах кандидат с проигравшим - тут по-разному бывало. Одни уступали место преемнику, так и сохранив за собою почетное и весомое звание "старого посадника" - такой мог и суд вести, и в войске воеводить. Если оппоненты были настроены порешительнее, посадники, случалось, расставались не только с постом - и забить насмерть могли, и в Волхов скинуть вниз головой с моста. И все это, повторяю, записывали в летописи, а не стирали из них.

Значит, дело не в политике - или не только в ней. Маловато будет политики для того, чтоб в не слишком стеснительном Новгороде имя главы республики постарались истребить из всех письменных источников.

В чем же дело?

В поисках ответа на этот интересный вопрос придется нам перечитать былины про Василия Буслаева.

4. Житие несвятого

Странности окружают Василия еще до рождения. Старательно подчеркивается, что его отец, Буслай или Буслав, ни с кем не ссорился, старался жить мирно - с чего бы такое миролюбие в небедном человеке торгового города? Так ведут себя люди, чувствуя уязвимость - чем же был уязвим отец Василия?

В некоторых вариантах состарившийся Буслав идет просить о зачатии сына к "Бел горюч камню". Перед ним "объясняется", то есть объявляется, возникает "бабища матерая" и корит его, что он поспешил с просьбой на три месяца - еще немного, и его сын мог бы родиться неуязвимым.

Вскоре после рождения сына Буслав умирает. Мать (ее имена меняются от варианта к варианту - Ненила, Мамелфа, Авдотья и пр.) старается дать сыну покойного наилучшее образование - Василий учится чтению, письму, церковному пению. Но в нем играет уже дикая, неукротимая натура, он задирается со сверстниками и теми, кто старше его, и легко их калечит. Недовольные новгородцы грозятся "заквасить Волхова" Буслаевым - то есть утопить его в реке. Высшая мера по новгородскому законодательству, кстати! Вряд ли такое предполагалось за просто подростковые драки, сколь угодно опасные для здоровья. В некоторых вариантах мать журит сына, кое-где, услышав об угрозах "мужиков новгородских", прямо советует ему собрать дружину, дабы избежать столь сомнительных почестей. Василий собирает дружину. Причем когда на его призыв откликаются те же "мужики новгородские", идущие "из церквы из соборныя", Василий "привечает" их своим "червленым вязом", или, попросту говоря, дубиной. В его дружине оказывается Костя Новоторженин, Васька Белозерянин, "мужики залешане" или "заонежане" - то есть люди с окраин новгородской земли, в городе пришлые.

Вскоре Василий с дружиной незваными заявляются на пир новгородского князя или на "братчину никольщину", то есть на пир, который устраивает община при церкви святого Николы. Там вспыхивает новая ссора и Василий с новгородскими "мужиками", что называется, "забивает стрелку". В случае, если Василий с дружиною сумеют пройти мост через Волхов – при активном противодействии горожан, понятно - новгородцы обязуются выплачивать Василию дань. В противном случае, по одним вариантам, Василий с дружинниками сам должен выплачивать дань Новгороду, по другим - лишится головы.

Мать, стараясь спасти сына от столь непродуманного пари, запирает спящего Буслаева. Тем временем начинается бой между его дружиной и новгородцами. "Девушка-чернавушка", очевидно, служанка Василия, с коромыслом пробивается к своему двору, выпускает хозяина и рассказывает ему о бедственном положении его людей. В некоторых вариантах это положение описано несколько странно - у дружинников

Связаны ручки белые,
Им скованы ножки резвые
И загнаны они во Почай реку.

Буслаев врывается на место расправы с дружиной, освобождает своих людей и побоище вспыхивает с новой силой. Против него выходит крестовый брат, а потом и крестный отец, монах, несущий на плечах Софийский колокол и подпирающийся вместо клюки колокольным языком. Василий, не слишком раздумывая, расправляется с обоими, сопровождая смертоносный удар глумливым "вот тебе яичко - Христос воскрес!". Он разбивает колокол святой Софии, главной христианской святыни Новгорода. Кстати, иллюстраторы былин этот эпизод любят особенно.

Разошедшегося силача унимает только его мать. По одним вариантам, ее сподвигла на это покорная просьба пришедших к ней с дарами "мужиков новгородских", а по другой - просьба явившейся ей Богородицы (!). Василий соглашается примириться с новгородцами и получает у них дань. В ряде вариантов все обозначено проще и ясней - Василий стал "владеть да всем Новым градом".

То есть, очевидно, стал посадником.

Тут бросается в глаза наличие некоего не обозначенного, но явного антагонизма между Василием и остальными новгородцами. Невзирая на то, что у Василия христианское имя, что он "учился петью церковному", он раз за разом противопоставляется не просто Новгороду, а Новгороду христианскому. Новгородцы грозятся расправиться с ним не как с простым буяном, а как со смутьяном или еретиком. Он дубиной гонит со двора пришедших туда из соборной церкви. Он не придает никакого значения крестовому братству и без колебаний подымает руку на крестного отца, на колокол Софии. Даже богородица является отнюдь не самому Василию, а его матери - которая вообще выведена, как в большей степени "своя" мужикам новгородским, чем её сын.

5. Язычники крещеного Новгорода

Однако за что же ратовал Василий, что было у него за душой, когда он разбивал Софийский колокол? Ведь не диалектический же материализм, право слово. Да и до первых христианских ересей оставалось не одно столетие. В XII веке на новгородских землях православному христианству мог противостоять только один враг - язычество.

Позвольте, может сказать неподготовленный читатель, о каком язычестве речь? Еще в конце Х века, почти за двести лет до смерти посадника Василия Буслаева, Новгород был крещен огнем и мечом дружин Добрыни и Путяты.

Не все так просто.

"Слово невежам о посте", написанное не ранее конца XI века, упоминает жителей Новгородской земли, "словен", вкупе с половцами и волжскими булгарами, среди нехристианских народов. И недаром - когда в Новгород в 1071 году пришел волхв и стал поднимать народ против епископа, за того вступился только пришлый, черниговский, князь со своей дружиной, "людие же все идоша за волхва". В 1166 году - как раз при жизни Василия Буслаева - епископ новгородский Илья говорил, что "земля наша недавно крещена" и поминал, как очевидец "первых попов".

Подтверждается приверженность новгородцев древней вере и археологами. В 1964 году, раскапывая усадьбу на Ильинской улице, начавшей застраиваться с конца XI века, ученые обнаружили остатки жертвоприношения коня. И такие находки остаются обычным делом вплоть до слоев XIII века. Деревянные идолы встречаются и позднее. В двадцатые годы XIII века летописи упоминают в Новгороде особый налог для упорствующих в язычестве - "забожничье". В 1227 году в Новгороде снова открыто выступили волхвы, однако… однако их время уже прошло - люди новгородского архиепископа быстро сожгли кудесников. Но и это еще не было концом. В XIV веке некий христианин гневно обличает язычников в берестяной грамоте.

Среди жителей сельской округи и дальних "волостей" Господина Великого Новгорода, вдали от собора святой Софии и престола архиепископа древняя вера, естественно, держалась еще дольше. Видимо, Василий набирал дружинников из этих земель неслучайно. Еще в конце XIV, начале XV века монахи, основывавшие на русском севере обители, сильно рисковали подвергнуться нападению со стороны "множества неверных человек". И это далеко не всегда была дикая "чудь". Архиепископ Новгородский Макарий в письме московскому великому князю Ивану Васильевичу, будущему Грозному царю, жаловался на "скверные молбища идольские", что сохранились "во многих русских местех" его епархии. А "Устав святого Саввы", записанный в новгородских землях примерно в те же годы, требовал у исповедников спрашивать своих духовных дщерей: "не молилася ли вилам, или Роду и Рожаницам, и Перуну, и Хорсу, и Мокоши". Еще раз - это - XVI век. Тут, кстати, и эпизод, когда Новгородцы "зачем-то" загоняют связанных людей Буслаева в реку, получает вменяемое объяснение. Да крестить их собираются! Так же, как двумя веками раньше крестила самих новгородцев Киевская дружина.

Зная все это, мы можем предположить, что Буслав, отец Василия, как раз был язычником - не зря же сына просил не у чудотворной иконы, а у "бел горюч камня", и явилась ему, не богородица, как его вдове-христианке, а "бабища матерая". Потому-то и подчеркивались его миролюбие и незлобивость, что надо было объяснить, как язычник без единой христианской черты (а возможно, и жрец - Буслав, Богуслав, богов славящий) смог мирно прожить жизнь в городе, уже в основном христианском. Крестился ли он – сказать трудно. С одной стороны, нет никаких указаний на его христианство, с другой - женитьба откровенного язычника на женщине из явно христианской семьи как-то не слишком попадает под определение "Нову городу поперек не ставился".

А вот с самим Василием все выходит совсем интересно. Он не просто язычник. У него христианское имя. У него есть крестный отец. Он учился "петью церковному" - то есть воспитан он, как христианин. И тем не менее он действует, как язычник, во главе ватаги с языческих окраин выступает против единоверцев матери, и - своих единоверцев тоже. Юноша, воспитанный матерью-христианкой, идет по пути язычника отца, более того, идет на прямой конфликт там, где его отец, судя по всему, шел на компромиссы. Удивительная аналогия с князем Святославом - сыном терпимого к христианам язычника Игоря и христианки Ольги, выросшим ярым и истовым противником новой веры.

Игорь Яковлевич Фроянов упоминает целый покаянный канон, бытовавший на Руси для людей, рожденный в православии, впавших в язычество, а затем решивших вернуться. Очевидно, случаи, когда крещеные русичи решали вернуться к Богам пращуров, были не так уж редки, раз для них учредили особый канон.

Если посадником, главой новгородской республики, хотя бы ненадолго, пусть на год, стал даже не просто язычник, а отступник христианской веры – это вполне могло стать поводом, дабы всякую память об святотатце выжечь со страниц новгородских летописей.

6. Гибель Василия Буслаева: былина и история

Согласно былине, после победы над "мужиками новгородскими", Василий Буслаев отправился в плавание в святую землю, где и погиб. В некоторых вариантах он объясняет свое странствие так - "Смолоду много бито-граблено, под старость надо душу спасти". Словами этими часто описывают позднее благочестие людей, проживших, мягко говоря, не слишком праведную жизнь. Но при чем тут Василий? Во-первых, он далеко не стар - он неженатый парень, вожак ватаги такой же несемейной молодежи. Во-вторых, бить он бил, но кого же он грабил?

На паломничество дружина Буслаева берет с собою "оружье долгомерное" - тоже хорошо для "кающихся грешников". Матушка Василия подозревает, что сын собрался "на разбой".

Но вершина всего - это путь в "Ерусалим". Буслаев плывет туда "по морю Каспицкому", по пути братается с "казаками" на некоем острове, то ли на том же, то ли на другом - в зависимости от варианта - натыкается на "бел-горюч камень" с предупреждающей надписью и/или на мертвую голову, которая пророчит ему смерть. Продолжает странствие, попадает в Иерусалим - непосредственно из "Каспицкого" моря - но там учиняет очередное кощунство, голым купаясь в "Ердань-реке". На обратном пути вновь посещает остров с головой и камнем. Прыгает через камень, вопреки предупреждению надписи - или же прыгает запрещенным этой надписью образом - и гибнет.

Вариант с путешествием по "Каспицкому" морю несомненно позднейший. Хотя бы уже потому, что до Петра море это никто на Руси так не называл. И "Повесть временных лет", и "Хождение за три моря" Афанасия Никитина, и "Казанская история" времен Ивана Грозного, и даже "Повесть о Савве Грудцыне" первых Романовых называют это море Хвалисским, Хвалижским, Хвалимским, Хвалынским, наконец, но никак не Каспийским.

Более того, в некоторых вариантах былины Василий плывет вниз по Волхову, попадая в "Виранское" или "Веряжское", то есть Балтийское, море. Тут, кстати, и ключ к "Каспицкому" морю позднейшего варианта. Дело в том, что иногда это море в былинах еще именуют "Волынским" - по имени стоявшего на нем торгового города балтийских славян Волына, чье невероятное богатство чуть ли не в один голос воспевают русская былина о Дюке Степановиче, немецкий автор-современник Адам Бременский, позднейшие немецкие и скандинавские легенды и "Сага о йомсвикингах". А Волынское и Хвалынское на слух почти неразличимы. В любом случае, вариант этот возник, повторюсь, поздно.

А на Балтике имелся остров, где в изобилии имелись и прототипы "разбойных казаков", и "сухие головы" и "бел-горюч камни". Более того, значение этого острова для русских язычников было вполне сопоставимо со значением Иерусалима для православных христиан. Главная святыня славянского язычества, которую еще в XI веке посещали паломники из двести лет как крещеной Чехии. Оплот грозных морских дружин южной Балтики. Остров "Рус" арабских источников, Буян русских заговоров и сказок, нынешний Рюген.

Почему же поездка на "святую землю" язычников оказалась для Василия гибельной?

Ответ дает год смерти Василия Буслаева - вернее, думаю, будет сказать - год, в который весть о его смерти дошла до летописца..

60-е годы XII века - это время гибели последних очагов древней веры славян и русов на южном берегу Варяжского моря. В 1160 году гибнет вождь ободритов Никлот, несколько десятилетий успешно противостоящий натиску христиан-католиков из Дании и Германии. Его сын Прибыслав поднял восстание в 1164 году, но потерпел поражение. Затем проследовало семь (!) походов датчан на Рюген. И в 1168 году святыня святынь славянского язычества пала.

В 1170 удар датчан, немцев и поляков обрушился на Поморье, ставшее после этого христианской Померанией.

Вот в какие годы выставленный в былине неприятелем христианства, зачатым после молитвы "бел горюч камню", предсказанный "бабищей матерою", набравший себе дружину из выходцев с языческих окраин и поднявший руку на крестного новгородец Василий Буслаев отправился на "Веряжское" море.

И вот этот факт заставляет лично меня совсем под другим углом глядеть на всю его историю.

А не затем ли с "червленым вязом" наперевес прорывался молодой удалец к вершине новгородского общества? Не затем ли шел в посадники - чтоб помочь братьям по вере, защитникам прародины - ведь это оттуда, с поморья Варяжского, пришли когда- то предки новгородцев…

Там, в заморском походе, новгородский удалец-посадник и сложил голову. Скорее всего, еще защищая Рюген-Буян, за три года до того, как известие о его смерти дошло до русских земель.

Увы, для крещеного уже Новгорода гибель защитника языческой святыни была только дополнительным поводом стереть память о нем из всех своих летописей и грамот. Остались только песни, прославляющие его удаль - и лишь вполголоса намекающие, ради чего была она, эта удаль.

И строчка в чужой летописи. О том, как преставился посадник новгородский, Василий Буслаев.

Зап. от Тимофея Степановича Кузьмина, 68 л., в д. Тельвиска Нарьян-Марского р-на Н. П. Колпаковой 6 авг. 1956 г.
РО ИРЛИ, Р. V, колл. 160, п. 3, № 2, л. 3—9, маш. (Шифр звукозаписи: ФА VI МФ, 331.9).
Текст воспроизводится по изданию: Былины: В 25 т. / Рос. акад. наук. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); СПб.: Наука; М.: Классика, 2001. Т. 2. С. 213—217.

Во славном-то было Нове-городе:
Жил молодой-то боец Василий сын Буслаевич
Со своей-то родимоей со матушкой,
Со Мамельфой-то, верно, Тимофеёвной,
С новгородскима мужиками он не ладился.
Наварили мужики да пива пеннаго,
Накурили мужики да зелена вина,
Свет Василья-та Буслаевича они не чёствовали —
Стали пир пировать да угощатися.
Как приходит тут Василий сын Буславьевич,
Говорят тут мужики да новгородские:
«Еще званым-то гостям еще место есть,
А незваному гостю ноне места нет».
Говорит тут Василий сын Буславьевич:
«Еще званым гостям да много места надобно,
Ай и мне-то придётся сидеть на лавочки.
Уж давайте, мужики да новгородские,
Уж и будем биться со мной да о велик залог,
Не о ста рублях будем да о тысячи —
О своих-то буйны́х да вот головушках!
Еще завтра пойдём да мы на Волхов мост,
Вот на Волхов-от мост ведь побра́таться.
Наварю-то я пива да ноне пьянаго,
Накурю-то я, верно, зелена́ вина —
Еще милости прошу ко мне закусывати».
Наварил тут Василий да пива пенного,
Накурил тут Василий зелена́ вина.
Разослал-то ярлыки да скорописчаты,
Приглашает он на пир да мужиков своих.
Как идут-то ведь стары да всё ведь малые,
Все на пир-то идут они к Василию.
На дворе-то стоят чаны́ полнёхоньки,
Во чанах-то спущёны ковши золочёные.
Как выходит Василий со своею палицей,
Еще с палицей — пудов на ней двенадцети,
Говорит-то Василий таковы слова:
Кто истерпит-то мой да вот червлёный вяз,
Тот и будет мне другом, братом на́званым».
Посмотрели мужики да новгородские
Всё на пиво, на вино да всё на кушаньё —
Обратилисе обратно в путь-дорожечку.
Как навстречу им бежит Потаня Хроменькой,
Еще спрашиват у их да таковы слова:
«Уж вы гой есь, мужики да новгородские!
Много ль было с Васькой пито да много ль едено?» —
«Мы не пили-то с Васькой да вот не кушали,
А только видели увечьё одинокоё!»
Прибегает тут Потанюшка ведь Хроменькой,
Уж он черпает из чана медным ковшиком.
Выбегает тут Василий сын Буслаевич,
Еще бьет он Потаню по головушке,
Еще бьет Потанюшку по плечикам —
Как Потанюшка стоит да не шело́хнется,
Синь кофтанчик на Потане да не сколы́хнется,
Чарка полная не опле́снется.
Побратались тут Василий с Потаней Хроменьким.
Как прибрал себе Васильюшка Буслаевич
Тридцать молодцов без единого,
Сам тридцатым сел детиною.
Как во праздничек во божий день
Собирались мужики да новгородские на Волхов мост
Тут и драться с Васильюшкой Буслаевичем
Не о ста рублях, не об тысяче —
О своих они буйны́х головах.
Как узнала тут его матушка,
Свет Мамельфа Тимофеевна,
Говорила она таковы слова:
«Ох ты гой еси, мое чадо милое,
Свет Васильюшко да сын Буслаевич!
Еще что же, дитятко, ты делаешь?
Жил отец твой, Буслай, старинный дед,
Он со Псковом-то не здорился,
С Новым-городом да он не спорился,
Ты в кого же уродился, чадо милое?»
Заперла она его во темну темницу
(мать-то егова!),
Заперла она дверь, верно, дубовую,
Позадвинула рогатками.
Собиралися мужики тут да новгородские на Волхов мост
Силой с Васенькой померяться.
Как выходят тут его товарищи —
Что Потанюшка Хроменький,
Еще Костя Новотарженин.
Выходили они тут на Волхов мост,
Стали биться-драться с мужиками новгородскими —
Как одолевать их стали мужики-то новгородские.
Как и шла тут девушка-чернавушка за водой на реку,
Увидал Потаня Хроменькой,
Закричал он зычным своим голосом:
«Уж ты девушка-чернавушка!
Позови-тко ты к нам сюда Васильюшка,
Брата старшего к нам, Васеньку Буслаевича:
Наши головы ноне прощёлканы,
Наши ноженьки ноне поломаны,
Наши ручки нонь да перевернуты!»
Побросала девка ведрица,
Разметала коромыслица,
Побежала она с Волхова моста,
Закричала да громким голосом:
«Уж ты Васенька сын Буслаевич!
Спишь ты дома, а невзгодушку не ведаешь:
У твоей ли нонь да у дружинушки
У них головы нонь да прощёлканы,
У них быстры ноженьки поломаны,
У них белы ручки да перевернуты!»
Услыхал ведь тут Васильюшка сын Буслаевич —
Соскочил он в одной рубахе, в одних чоботах,
Еще дверь дубовую выдавливал,
Все рогатины выламливал,
Выбегал он на широкий двор.
Не нашел Василий палицы тяжелоей,
А попадалась Васильюшку ось тележная,
Ось тележная, ось тяжелая.
Побежал Васильюшко на Волхов мост,
Закричал он зычным голосом:
«Уж вы гой еси, дружина моя хоробрая,
Отдохните нонь, остановитеся!»
Тут пошел махать Василий сын Буслаевич
Своей осью подтележною:
Где махнет — ложится улица,
Поворотит — переулочки.
Собирались мужики-ти новгородские,
Собирались малы детушки,
Насыпали они чару красна золота,
Насыпали другую чиста серебра,
Подносили эти чары что Васильюшкову крестному,
Честну старчищу Андронищу:
«Уж ты гой еси, честное старчище Андронище!
Ты уйми-ка чадо милое,
Чадо милое, любимое,
Свет Васильюшку Буслаевича:
Он побил нас всех до единого,
Пусть оставит хоть для семени!»
Как пошел тут старчище Андронище,
Надевал он на свои-то плечи старые
Монастырский медный колокол.
Он идет, Андронище, на Волхов мост,
Язычищем нонь да подпирается.
Увидал его Василий сын Буслаевич:
«Уж ты гой еси, честное старчище Андронище,
Уж ты крестный мой, верно, батюшка!»
Подбегает тут Василий ко Андронищу,
Ударяет он нонь осью прямо в колокол.
Как ударил, верно, Васенька по колоколу —
Загудела мать сыра земля, растрескалася,
Той минутой дед Андронище
Ко сырой земли припадывал.
Заглянул Василий, верно, нонь под колокол —
А у деда очи вылезли.
Тут заплакали мужики да новгородские.
Насыпали они чашу красна золота,
Насыпали другую чиста серебра.
Приходили они к Мамельфы да Тимофеевны:
«Уж ты гой еси, честна вдова Мамельфа да Тимофеевна!
Ты уйми свое да чадо милое,
Свет Василья сына Буслаевича,
И оставь нас хоть для семени!»
Услыхала свет Мамельфа да Тимофеевна,
Услыхала, слёзно заплакала, —
Побежала она на Волхов мост.
Как подбегает Мамельфа Тимофеевна
Она сзади к сыну Васильюшку,
Ухватила она его да за рубашечку:
«Уж ты гой еси, мое чадо милое,
Свет Василий да сын Буслаевич,
Что ты делаешь да нонь, не ведаю!»
Овернулся да тут Васильюшка Буслаевич:
Позади его стоит да родна матушка.
Говорит он ей да таковы слова:
«Уж ты гой еси, моя матушка родимая!
Хорошо ты, матушка, удумала,
Что ко мне ты сзади бросилась:
Второпях да по озо́рности
Не спросил бы я, Васильюшка, и матушки —
Я убил бы тебя, ро́дная,
Вместо парня новгородского!»
Выпала у его из рук да ось тележная,
Ось тележная, тяжелая,
Взял Васильюшка родную мать нонь за́ руку
И отправился в родимый дом.
Собирал Васильюшка дружинушку хоробрую
И оста́льных мужиков да новгородскиих,
Он велел по убиенным панихиды петь.

Две былины о Василии Буслаевиче - о его бунте против Новгорода и о его смерти -
представляют собой вершину в развитии тех песен эпоса, содержанием которых служит
социальная борьба. Былины о Василии Буслаевиче - чисто новгородское создание. Так
два новгородских героя, Садко и Василий Буслаевич, знаменуют собой два разных этапа в
развитии русского эпоса. Торговый Новгород, поэтически возвеличенный в былине о
Садко, здесь подвергается попытке разрушения и уничтожения. Содержанием этих былин
служит бунт Василия Буслаевича против Новгорода. Из более древних былин мы знаем
только одну, которая имеет с ней некоторое сходство, - это былина о бунте Ильи
Муромца против Владимира, но былина о Василии Буслаевиче носит более ярко
выраженный конкретно-исторический характер; сила столкновения в ней во много раз
превосходит силу столкновения в былине об Илье и Владимире.
Василий Буслаевич - герой новгородский, но песни о нем имеют общерусский характер.

Содержание и смысл его борьбы были понятны каждому русскому крестьянину, где бы и
когда бы эти песни ни исполнялись.
Художественную силу этих былин прекрасно понимал М. Горький. В письме к К. Федину
он писал: «Васька Буслаев - не выдумка, а одно из величайших и, может быть, самое
значительное художественное обобщение в нашем фольклоре». Недаром в письме в
редакцию «Библиотеки поэта», где предполагалось издать антологию былин, Горький
требовал, чтобы в первую голову были даны такие былины, как «Буслаев» и былина о
бунте Ильи против Владимира. Горький здесь сделал сопоставление, которое не пришло в
голову ни одному из ученых, а между тем именно это сопоставление помогает раскрытию
смысла былин о Василии Буслаевиче. Известно также, что Горький собирался написать
пьесу «Васька Буслаев» и что вместе с Шаляпиным он работал над либретто для оперы
«Васька Буслаев».
Зародившись в Новгороде, песни о Василии Буслаеве благодаря художественности и
идейной значительности своего содержания стали общерусским достоянием.
Былина о Василии Буслаевиче имеет весьма широкое распространение. Очень часто
былина о борьбе его с новгородцами и былина о его смерти объединяются певцами в одно
целое. Песня о бунте была записана и опубликована около 20 раз, песня о смерти Василия
Буслаевича - около 15 раз, в объединенном виде они были записаны свыше 25 раз. Всего,
таким образом, имеется приблизительно 60 опубликованных записей былин о Василии
Буслаевиче, которые охватывают все основные районы распространения эпоса к моменту
записи.
Василий Буслаевич в изображении ученых либо индивидуалист, наподобие немецкого
Зигфрида, либо русский пьяница и буян, «широкая натура», полуразбойник и типичный
новгородский ушкуйник. Одними он же изображался как Роберт-Дьявол, заимствованный
с Запада, другими - как Иван Грозный, «покоривший» Новгород. Иногда говорится, что
он умер нераскаянным, а иногда, что он раскаялся и поехал замаливать свои грехи в
Иерусалим. Хотя некоторые отдельные наблюдения были сделаны правильно, старая
русская наука не могла понять и определить смысла и значения этой былины.
Новгородские былины обратили на себя особое внимание Белинского. Как и в других
случаях, недостаток материала не дал Белинскому возможности до конца правильно
определить значение образа Василия Буслаевича. Это смог сделать в наши дни Горький.
Белинский основывался на варианте Кирши Данилова, испорченном скоморошьей
обработкой: в нем, - и это единственный случай, - Василий Буслаевич изображается
пьяницей; дружину он набирает себе из боярских детей. На братчине происходит драка и
т. д. Драка кончается тем, что новгородские мужики покоряются Василию Буслаевичу и
платят ему огромную дань.
Эта трактовка стоит особняком и не соответствует многочисленным другим записям.
Другой источник, которым располагал Белинский, была сказка из сборника Сахарова
«Русские народные сказки», 1841. Текст Сахарова представляет собой подделку. Здесь
слиты воедино сказка из сборника Чулкова и текст песни Кирши Данилова.
И тем не менее Белинский даже сквозь недостаточный и искаженный материал сумел
угадать подлинное значение былины. Первое, что утверждает Белинский, - это
органическая связь былины с Новгородом и его общественным строем. Она выражает
«историческое значение и гражданственность» Новгорода. Белинский правильно
определил, что «Новгород был городом аристократии». Взгляд советской науки на
общественный строй Новгорода сводится к тому, что Новгород был аристократической

республикой. Белинский понимал также, что в древнем Новгороде происходила
интенсивная классовая борьба. «С самого начала поэмы вы видите существование в
Новгороде двух сословий - аристократии и черни, которые не совсем в ладу между
собой». Отсюда для нас ясна и методология изучения былины: былина должна быть
изучена в связи с классовой борьбой древнего Новгорода. Далее, в истории Новгорода
одним из решающих моментов было его отношение к Москве. Этот вопрос Белинский
решает правильно; он понимает то, чего не понимали некоторые ученые, осуждавшие
политику Грозного и видевшие в нем «завоевателя» Новгорода. «Если бы Москва
допустила существование Новгорода, он пал бы сам собою и стал бы легкой добычей
Польши или Швеции». Торговля развила в новгородцах особый дух молодечества, и
Василий Буслаевич художественно выражает эту новгородскую
русскую удаль, порожденную теми историческими условиями, в которых находился
Новгород. В Буслаеве есть «упоенье молодой жизнью». Он «разрывает, подобно паутине,
слабую ткань общественной морали».
Такова вкратце точка зрения Белинского. Введенный в заблуждение материалом Кирши
Данилова, Белинский не до конца вскрыл значение образа Василия Буслаевича и кое в чем
ошибался, но он показал ту методологию его изучения, которая должна лечь в основу
современного изучения этой песни.
Повествованию о борьбе Василия Буслаевича с новгородцами обычно предшествует
упоминание о его отце. Его отцу в отдельных песнях посвящается не более двух-трех
строк, но эти строки повторяются столь часто и упорно, что они, по-видимому, зачем-то
нужны, несмотря на то, что отец Василия Буслаевича в дальнейшем повествовании не
играет никакой роли. Для нас фигура отца важна потому, что ею определяется социальная
среда, из которой происходит Василий Буслаевич.
По началу песни, а также по целому ряду рассеянных в песне деталей можно установить
совершенно точно, что старый Буслай мыслится принадлежащим к самому зажиточному
слою новгородского населения. Он весьма богат. Как создалось его богатство, об этом не
говорится. Он никогда не называется купцом. В одном случае он назван князем. Есть
глухие намеки на то, что свое состояние он не унаследовал, а нажил сам. «В твои годы
отец без порток ходил» (Рыбн. 198), - так укоряет мать своего сына-бездельника. Но у
него была дружина, и он составил себе богатство. Однако это указание в других вариантах
не повторяется, хотя оно и не противоречит всему облику отца. Умирая, он оставляет
своему сыну огромное богатство.

Оставалось его житье-бытье
И все именье дворянское.
(К. Д. 10)

Ниже мы увидим, что Василий Буслаевич, его сын, всегда представляется богатым. Он,
например, может собрать и один содержать на свои средства большую дружину.
Во всем остальном отец Василия на первый взгляд кажется фигурой совершенно
бесцветной. Он в полном спокойствии доживает до глубокой старости - чаще всего до 90
лет - и мирно опочивает, оставив малолетнего сына на руках вдовы. Он рисуется
смиренным старцем, который не вмешивается в политическую жизнь.

С Новым Городом не спаривал,
Со Псковом он не вздаривал,
А со матушкой Москвой не перечился.
(Рыбн. 150)

Упоминание трех городов: Новгорода, Пскова и Москвы, - драгоценное историческое
свидетельство и важный материал для понимания фигуры отца и для понимания всей
былины. Слова «с Новым Городом не спаривал» означают, что он никогда не находился в
оппозиции к правящей верхушке.
Буслай жил спокойно потому, что общественный строй Новгорода обеспечивал ему
полное довольство. «Спорить» с Новгородом ему было не о чем.
Отношения между Новгородом и Псковом были весьма сложны. Оба города долго
сохраняли независимость по отношению к Москве; до середины XIV века Псков входил в
число «пригородов» Новгорода; Новгород присылал в Псков посадников и сажал в нем
князей - кормленников. Впоследствии (1348) Новгород вынужден был признать
самостоятельность Пскова и назвать его своим «младшим братом». Слова «со Псковом он
не вздаривал» отражают конкретное историческое прошлое. Отец Василия Буслаевича
изображается стоящим в стороне от борьбы с Псковом. Приведенные строки позволяют
датировать это место былины XIV веком.
Наконец, слова «со матушкой Москвой не перечился» являются откликом на борьбу
Новгорода с Москвой. Буслай проявил покорность по отношению к Москве, подчиняясь
необходимости. Как мы увидим, его сын окажется сторонником Москвы и врагом
Новгорода, с которым он будет вести борьбу. Новгород потерял свою самостоятельность
при Иване III (1471-1478). Никаких других упоминаний о Москве в былине нет, и
события, воспеваемые в ней, не связаны с новгородско-московскими отношениями.
События былины связаны с классовой борьбой внутри Новгорода. Формы, в которых она
протекает, могут быть отнесены к XV веку.
Таким образом, те немногие строки, в которых говорится о Буслае, дают нам некоторый
материал для хронологического приурочения. Они же дают многое для понимания облика
героя. Он происходит из наиболее зажиточной и консервативной части новгородского
населения.
После смерти отца Василий воспитывается своей матерью, Амелфой Тимофеевной. В ее
обрисовке можно заметить некоторую зависимость от былины о молодости и воспитании
Добрыни.
Воспитание должно сделать из Василия такого же смиренного, не спорящего с
Новгородом человека, каким представлен его отец. Ему дают религиозное воспитание.
Его, например, обучают церковному пению, и из него выходит такой певец, какого в
Новгороде еще не было.

А и нет у нас такого певца.
(К. Д. 10)

Воспитанием Василия Буслаевича обычно руководит его мать, и Василий Буслаевич на

всю жизнь всецело ей подчиняется. Он подчиняется только ей, и никаких других
авторитетов для него не существует.
Мать - не единственное лицо, воспитывающее Василия. Из дальнейшего мы узнаем, что
умершего отца до некоторой степени заменяет его крестный отец, принадлежащий к
церковно-монастырской верхушке. Он видный монах, старец, иногда - настоятель
Софийского собора. Фигура этого крестного отца выяснится позже. Он напоминает
Василию о том, что

Я грамоте тебя учил,
На добрые дела наставлял.
(Григ. I, 39)

Нам это важно, потому что это показывает, в каком направлении воспитывался Василий
Буслаевич.
Все старания его воспитателей проходят даром. Василий Буслаевич вырастает полной
противоположностью своего отца и крестного. Дело здесь не в психологическом
противопоставлении смиренного отца буйному сыну. Дело здесь в противопоставлении
двух поколений с различным социальным сознанием. Сын богатого новгородца,
находящийся в наилучших условиях, всем обеспеченный, он порывает с тем укладом, в
котором он был воспитан, и объявляет ему борьбу не на жизнь, а на смерть.
Свой буйный нрав он проявляет уже очень рано. В некоторых вариантах Василий семи
лет, играя с детьми новгородскими на улице, уродует их: кого возьмет за руку, у того рука
прочь, кого за ногу, у того нога прочь и т. д. Если бы мы имели только такую форму
озорства, она свидетельствовала бы лишь о буйном и дурном нраве Василия. Однако мы
имеем ряд текстов, которые заставляют нас смотреть на это озорство иначе.

Стал он по городу похаживать,
На княженецкий двор он загуливать,
Стал шутить он, пошучивать,
Шутить-то шуточки недобрые,
С боярскими детьми, с княженецкими.
(Рыбн. 150)

«Шутки» Василия Буслаевича направлены против боярских и княженецких детей,
которых он ненавидит с детства. Что озорство Василия Буслаевича направлено именно
против них, видно и по таким текстам, где об этом прямо не говорится. В тех случаях,
когда не говорится, над какими детьми он «пошучивает», мы можем это видеть не по
детям, а по родителям их, которые приходят жаловаться и грозить его матери, Амелфе
Тимофеевне. Жалуются богатые мужики.

А и мужики новгородские,
Посадские, богатые,

Приносили жалобу они великую
Матерой вдове Амелфе Тимофеевне.
(К. Д. 10)

Слово «посадские» более верно передает новгородскую обстановку, чем «боярские» и
«княженецкие». Значение слова «посадский» менялось в течение ряда веков, но здесь оно
употреблено в своем первоначальном смысле - «торговый».
В тексте сборника Кирши Данилова, где подчеркивается, что Василий Буслаевич
обучается церковному пению, он, вопреки строгому церковному воспитанию, начинает
пьянствовать.

С веселыми удалыми добрыми молодцы
Допьяна уже стал напиватися.
(К. Д. 10)

В пьяном виде он начинает озорничать, что вызывает жалобы посадских богатых людей.
Таким образом, сильный и удалый Василий Буслаевич, силе которого нет никакого
применения и который обречен на праздность вследствие своего богатства, постепенно
начинает ненавидеть воспитавшую его среду. Ненависть эта носит чисто инстинктивный,
бессознательный характер. Лучший церковный певец Новгорода в пьяном виде дает волю
своим скрытым чувствам.
Конфликт, следовательно, назревает медленно и постепенно. Никакой внешней завязки
нет. Есть внутренний, скрытый, пока еще плохо осознаваемый антагонизм.
Борьба вступает в новую фазу развития, когда выросший Василий Буслаевич начинает
набирать себе дружину. Дружина Василия Буслаевича носит совершенно иной характер,
чем военные дружины старого киевского эпоса. При внутриполитической борьбе, которая
велась в Новгороде, каждая политическая партия должна была иметь свою боевую
организацию, свою вооруженную силу. Политическая борьба нередко принимала форму
кровавых столкновений. Об этом мы знаем из исторических документов. Митрополит
Иона (середина XV века) писал новгородскому архиепископу Евфимию: он жаловался на
то, что в Новгороде имеются «некие междуусобные препирания, и раздоры, и убийства, и
кровопролития, и сотворялись и сотворяются душегубства православному христианству; и
на то злое и богомерзкое дело нанимали, нанимают с обеих сторон злорадных и хотящих
кровопролитства, пьянчивых и о своих душах нерадящих злотворных людей». Церковное
поучение изображает эту борьбу в обличительной форме, народная песня изображает
один из видов этой борьбы со стороны ее внутреннего смысла и направления.
Внешние поводы, по которым Василий Буслаевич набирает себе дружину, могут быть
разнообразны. Так, он набирает дружину после того, как новгородцы пожаловались на
него его матери и грозились его утопить. Он набирает ее «с досадушки», но по существу
уже видно, что эта дружина назначается для борьбы с новгородцами.
В некоторых случаях набрать дружину советует ему мать в таких, например, выражениях:

Прибирай-ка себе дружину хоробрую,

Чтоб никто ти в Нове-граде не обидел.
(Рыбн. 169)

В других случаях мать советует ему собрать дружину по примеру отца, который «без
порток ходил», но при помощи дружины сколотил себе состояние (Рыбн. 148).
Чаще всего, однако, собирание дружины не мотивируется ничем. Дружина назначается
для внутригородской политической борьбы. Набор дружины предвещает и подготовляет
столкновение.
Собирание дружины - один из самых ярких и колоритных моментов в этой былине.
Обычно Василий Буслаевич зовет к себе на пир весь Новгород. Он разбрасывает по
улицам или разметывает по дорогам, пускает на стрелочках скорописчатые ярлыки.

Кто хочет пить и есть да из готового,
Валися к Ваське на широкий двор,
Тот пей и ешь готовое
И носи платье разноцветное.
(К. Д. 10)

Этот призыв явно обращен к голи, к самой неимущей части населения.
Оказывается, что охотников пить и есть из готового, да еще и одеться в цветное платье в
Новгороде имеется несметное количество.
В назначенный день

И собирались мужики новгородские увалами,
Увалами собиралися, перевалами,
И пошли к Василию на почестен пир.
(Рыбн. 169)

Нашло-то к ним силушки черным-черно,
Черным-черно, как черна ворона.
(Рыбн. 17)

Это к Ваське повалила голь, беднота. Она готова на всякого рода действия, какие только
от нее потребуются. Это люди отчаянные и решительные, люди, которым нечего терять,
весьма опасные для обывателей и богачей.
Социальное лицо дружины можно определить очень точно: это уже не несколько
неопределенные «голи кабацкие» киевских былин, это - представители цехового
ремесленного труда в условиях феодального города, что более ясно будет видно ниже.

Идут-то шильники, мыльники, игольники,
Всякие люди недобрые.

Обычно в расчеты Василия Буслаевича вовсе не входило действительно напоить,
накормить и одеть всю эту толпу. Толпа нужна ему, чтобы именно из нее выбрать себе
дружину из тридцати достойнейших. Достойнейшие в глазах Василия Буслаевича - это
самые смелые, сильные, выносливые и самые бесстрашные.
Пришедшая толпа узнает новое условие. На дворе стоит огромный чан вина в сорок бочек
и чара в полтора ведра. Сам Василий Буслаевич стоит около чана с огромным вязом. На
пир приглашаются только те, кто сумеет поднять и выпить чару и вынести удар по голове
червленым вязом.

Кто изопьет чару зелена вина,
Мерой чару полтора ведра,
Весом чару полтора нуда,
И кто истерпит червленый вяз,
Тот ступай на почестный пир.
(Рыбн. 64)

Те, кто выдержат это испытание, попадают к Василию в его храбрую дружину и даже
принимаются к нему в крестовые братья. Остальные могут уходить.
Таким образом, это уже не только наемные «недобрые люди», всегда готовые на любое
кровопролитие. Это тесно спаянная общими интересами дружина, крестовые братья,
готовые на борьбу и смерть и знающие, кто их враг. Из дальнейшего будет видно, что
главный враг - это купеческий Новгород, и конфликт данной былины есть конфликт
между обездоленными людьми труда и людьми, разбогатевшими на торговле.
Охотников выдержать испытание находится, однако, немного. Шли больше ради дарового
угощения. Мужики уходят с пира, очень выразительно ругая Василия Буслаевича.
Но уходят не все. Из толпы выделяются те, ради которых весь этот пир был созван.
Дружина обычно набирается из тридцати человек, из которых названы поименно и
подробнее обрисовываются трое. Их имена для нас отнюдь не безразличны, так как они
дают представление о том, из кого эта дружина состоит. Уже выше мы видели, что к
Ваське идут «шильники, мыльники, игольники». Для нас не важно, подразумеваются ли
под «шильниками» сапожники и под «игольниками» портные, или же это мастера,
делающие шила и иглы. Здесь могли бы быть названы и другие ремесла. Для нас важно,
что дружина составляется из людей ремесленного труда. То же показывает анализ имен
членов дружины: это - Потанюшка Хроменький (Поташенька сутул-горбат, Данилушка
сутул-горбат), Фома, «Толстый, сам ремесленный» (Фома Толстокожевников, Фома
Ременников), Котельная Пригарина, Костя Новоторженин (Костя-Лостя Новоторщенин,
Ванюшка Новоторжанин), Васька Белозерянин (Костя Белозерянин).
Эти имена показывают двоякую картину. С одной стороны, дружинники действительно
состоят из людей ремесленного труда: Ременников, Кожевников, Толстоременников.
Ясно, что речь идет о кожевниках и шорниках. В названии «Котельная Пригарина» мы
узнаем котельника, получившего свое название от того, что от дыма он черен, как
изготовляемые им котлы.

Такая картина характерна для развитых феодальных городов. Ремесло достигало в
древних русских городах высокой степени развития и совершенства.
В 1583-1584 годах в древнем Новгороде было известно около двухсот ремесел.
«Характерна большая дифференциация в ремесленном производстве. В производстве
одежды имелись особые сарафанники, телогрейники, свитники, однорядочники,
душегрейники, епанечники, кафтанники и т. д. ». Ту же картину дают другие ремесла. В
производстве металлических изделий имелись булавочники, крестечники, пуговичники, в
оружейном - лучники, сабельники, секирники и т. д. Для певца нет необходимости
перечислять все те ремесла, которые представлены в дружине Василия Буслаевича.
Упоминаются представители наиболее важных ремесел по производству одежды,
кожаных изделий и изделий из металла.
С другой стороны, дружина состоит не из новгородцев, а из пришлых людей: эти люди не
связаны своим происхождением с Новгородом. Ими руководят не местные, а более общие
интересы. Костя Новоторженин - из Нового Торжка, Васька - из Белозерска и т. д. Наконец, часть дружины состоит из людей с физическими недостатками. Потаня обычно
изображается либо хроменьким, либо горбатеньким. Телесные недостатки по контрасту
подчеркивают, выделяют необычайную физическую и моральную силу этих людей.
Именно эти самые убогие и обездоленные люди полны величайшей силы, которая пока не
находит себе применения, так же как и сила Василия Буслаевича.
Василий Буслаевич иногда не верит, что Потаня может выдержать удар его вяза. Но певцы
иногда останавливаются подробно именно на Потане.

И схватил Васька черненый вяз,
Бил Васька детину в буйну голову.
Детина стоит - не ворохнется,
На нем синь кафтан не колыхнется,
Кудри черные не тряхнутся,
Полна чарочка в руках не всплещется.
(Кир. V, 8)

Идет-то Потанюшко Хроменький
Ко Василию на широкий двор,
Ко той ко чаре зелена вина.
Брал тую чару одной рукой
И выпил чару за единый дух.
Как выскочит Василий со новых сеней,
Хватал-то Василий червленый вяз,
Ударит Потанюшку по хромым ногам:
Стоит Потанюшка - не крянется,
На буйной голове кудри не ворохнутся.
(Рыбн. 169)

Так Василий Буслаевич набирает дружину из 29 человек и зовет ее к себе в палаты «пить
напитки сладкие».

Конфликт, уже давно созревший, выливается наружу. Дружина набирается для того,
чтобы привести ее в действие. В этом конфликте более или менее ясен Василий
Буслаевич, ясно лицо его дружины. Неясно другое - неясен противник, с которым он
вступает в борьбу.
Чтобы определить противника, а тем самым понять и определить смысл, идею песни,
необходимо изучить те внешние формы, в которые конфликт выливается. Эти формы
могут быть различны и частично зависят от певца, от его мировоззрения и степени
одаренности.
Одна из форм, которую принимает конфликт, состоит в том, что столкновение происходит
во время пира братчины. «Братчина» в том смысле, в каком это слово употребляется в
былине, это пир, устраиваемый в складчину по церковным праздникам. У Кирши
Данилова братчина собирается в Николин день и называется «братчина Никольщина».
Братчина имела своего старосту. У Кирши Данилова он назван церковным старостой.
Братчины, устраивавшиеся в определенные дни церковного календаря, могли быть
связаны с соответствующими храмами и храмовыми праздниками.
В братчину все вносили равные доли. Василий вносит пай за каждого из числа своей
дружины по 5 рублей, но за себя он вносит 50. Состоятельные люди помимо пая могли
вносить любые суммы для лучшего проведения пира:

За всякого брата по пяти рублев,
А за себя Василий дает пятьдесят рублев.
(К. Д. 10)

Доля могла вноситься зерном: «Насбирали они хлеба семнадцать мер» (Кир. V, 3).
Мужики-новгородчана,
На пиры они были завидные,
Никола Зиновьевич, Фома Родионович,
Вздумали они собирать братчины Никольщины;
Насбирали они двенадцать мер,
Наварили зелена вина.
(Кир. V, 8)

Никола Зиновьевич и Фома Родионович - имена старост; таковые имеются и в
некоторых других вариантах.
Исторически братчины имели более широкие функции, чем те, которые описаны в
былинах. Они имелись во всей России, но особо яркую и конкретную форму приняли в
Новгороде.
«Братчинами» могли называться постоянные союзы, имевшие в некоторых случаях даже
право судить своих членов. Они были связаны с ремеслами и имели место в городах, где
были развиты ремесла. Они, по-видимому, представляли собой некоторую начальную
форму цехового устройства. В былинах эта сторона дела не отражена, но мы уже
заметили, что толпа, которая валит на двор к Василию Буслаевичу, частично состоит из
представителей различных ремесел.
Пиры братчины давали начало самым разнообразным конфликтам. В былине о Василии

Буслаевиче мы видим двоякую картину: недоразумение происходит между пирующими
членами братчины и не принятыми в нее, которые тоже хотят пировать. Конфликт может
также происходить между членами самой братчины. В обоих случаях конфликт носит
социальный характер. Прием в братчину обусловливался внесением пая; многие,
беднейшие, были не в состоянии это сделать. Мы видели, что за свою дружину пай вносит
Василий Буслаевич. Таким образом, столкновение, происходящее между членами
братчины и не членами ее, есть столкновение между ремесленной обеспеченной
верхушкой и «голями».
В то же время и внутри братчины имелось неравенство. Староста братчины несомненно
принадлежал к кругам, имеющим отношение к церкви и торговле. Столкновение
происходит между старостой и его людьми и остальной массой членов братчины.
В тексте Кирши Данилова Василий Буслаевич принят в братчину. Но во время пира он
уходит из нее и идет в царев кабак.
Внешних причин, по которым Василий Буслаевич уходит с пира братчины, нет никаких.
Причина состоит в том, что в братчине Василию Буслаевичу не место. Он понимает суть
дела лучше, чем его дружина, которая остается пировать с братчиной. Но когда он
возвращается, он застает членов своей дружины уже в драке с членами братчины, хотя
они и приняты в нее. Драка сперва носит полушуточный характер кулачного боя, но скоро
переходит в серьезное столкновение.

А и будет день ко вечеру,
От малого до старого,
Начали уж ребята боротися,
А в ином кругу в кулаки битися;
От тое от борьбы от ребячия,
От того бою от кулачного
Началася драка великая.
(К. Д. 10)

Василий начинает эту драку разнимать, но получает удар по щеке. С криком «Уже Ваську,
меня, бьют» Василий зовет своих дружинников; начинается кровопролитная драка,
которая принимает такие размеры, что искалеченные люди и трупы лежат на улицах
Новгорода.
Тем не менее это только одна из форм начала конфликта. К концу песни конфликт примет
форму уже не драки, а настоящего сражения, боя.
Таким образом, мы видим, что в тексте Кирши Данилова конфликт происходит между
членами братчины, так как Василий Буслаевич и его дружина, будучи принятыми в нее,
все же по существу к ней не принадлежат по своему социальному положению.
В других записях сам Василий Буслаевич, находясь на пиру братчины, начинает ссору.
Напившись пьяным, он выливает из чана все вино и издевается над старостами.

Не боюсь я тебя, Никола Зиновьевич,
Не боюсь я тебя, Фома Родионович,
Не боюсь я всего Новгорода!

(Кир. V, 3, 8)

В других случаях Василий Буслаевич вообще не состоит в братчине. Его не зовут на пир,
но он идет незваный, сам.
Когда видят, что идет Василий Буслаевич со своей дружиной, от него крепко-накрепко
закладывают ворота. Но Васька Маленький влезает в щель или перелезает через тын и
открывает ворота изнутри (Рыбн. 195, ср. Аст. 14).
Такова одна форма начала конфликта. Она донесла до нас отголоски жизни отдаленной
эпохи Новгорода в чрезвычайно ярких и исторически верных формах.
Социальный характер конфликта совершенно ясен. Мы знаем, что Василий Буслаевич
набрал свою дружину из «голей» ремесленного происхождения. Ремесленно-цеховой
характер носит и братчина. Однако мы должны предполагать, что внутри ремесла имелась
весьма существенная дифференциация. Ремесло было основной формой производства, и
оно объединяло как состоятельных предпринимателей, так и рабочую силу. Из былины
видно, что «братчина» объединяла более состоятельных, что «старосты» таких братчин
принадлежали к людям, имеющим власть и силу. Именно поэтому названы их имена. Они
- знатные люди. Если это так, то становится понятным, почему Василий Буслаевич
держится с ними вызывающе и заявляет, что он их не боится, почему Василия Буслаевича
иногда даже не берут в братчину или не пускают на пир. Он со своей отчаянной дружиной
представляет иную силу, чем братчина. Братчина была организацией, объединявшейся
вокруг старосты - несомненно торговца и богача. Дружина же Василия Буслаевича
представляет силу людей, при данной общественной организации оставшихся за бортом,
людей, которым нечего терять, имеющих в лице Василия Буслаевича своего идейного
вождя и свою материальную опору. Дело, следовательно, не в пьяной драке, как это
иногда объясняется некоторыми исследователями, а в борьбе различных социальных сил.
Братчина - явление, характерное для XV-XVI веков. Что такое братчина, певцы стали
забывать, и из многих вариантов братчина вообще уже исчезла. Она была заменена
княжеским пиром: конфликт начинается не на братчине, а на княжеском пиру. Форма эта
- несколько бесцветная, в ней нет уже ничего специфически новгородского. Но такая
замена стала возможной потому, что певцы, забывая о братчине, не забывали и понимали
классовый характер столкновения. В этих вариантах первое столкновение происходит
между Василием Буслаевым и новгородским князем. Форма эта напоминает нам былину о
ссоре Ильи и Владимира. Княжеский пир иногда противопоставляется тому пиру, который
созывает Василий Буслаевич и на котором он набирает себе дружину. Новгородцы
собирают пир

На многих князей, на бояр,
На русских могучих богатырей.
(Рыбн. 64)

«Русских могучих богатырей» в данном случае придется признать привнесенными
механически. Пир - княжеский и боярский, и на поверку на нем ни одного богатыря не
оказывается. На этот пир Василия Буслаевича не зовут. Но он идет на него сам. Его хотя и
пускают, но сажают на самое последнее место, за дубовый стол. Конфликт здесь

разыгрывается в формах, которые очень напоминают нам былину о ссоре Владимира и
Ильи.
Говорят тут гости званые:

«Ай же ты, Василий Буслаевич!
Хоть ты садишься в большом углу,
Ты есть гость незваный,
А мы гости званые». -
«Хоть я гость незваный,
Куда посадят, там сижу,
А что могу достать своей рукой, ем да пью».
(Рыбн. 64)

В пудожской записи он, придя на княжеский пир незваным, садится на скамью в большой
угол и начинает спихивать со скамейки гостей и выталкивать их в сени. Гости в страхе
перед ним разбегаются (Рыбн. 169; ср. Марк. 52). Так Василий Буслаев разгоняет
княжеский пир и сам занимает место пирующих. Открытой драки в этом случае не
происходит.
Такова первая фаза конфликта. Вторая наступает немедленно вслед за первой. Находится ли Василий на пиру братчины, или на княжеском пиру, он не довольствуется теми
крупными или мелкими стычками, которые происходят. Он вызывает на бой весь
Новгород, причем бой этот обставляется договором о том, на каких основаниях он должен
вестись. Если Василий вызывается «биться, драться на весь Новгород», то слова «весь
Новгород» не должны пониматься буквально.
Ясно, что, совершая сделку с князем или со старостами братчины, Василий имеет против
себя не весь Новгород, а его верхушку и нанятую ею силу. Так как они держат в руках
власть, они могут поднять на бой весьма значительные силы.
Противники Василия Буслаевича очень довольны: они думают, что Василий вызывает их
на неравный бой с пьяных глаз; они ловят его на слове, «кладут записи» или «бьются об
заклад», то есть записывают условия боя и определяют ставку.
Бой должен происходить на Волховском мосту. Если Василия «свалят» еще до моста, или
у моста, или посреди моста, -

Вести на казень на смертную,
Отрубить ему буйна голова;
А уж как пройдет третью заставу,
Тожно больше делать нечего.
(Рыбн. 169)

Вся эта часть былины исторична в том смысле, что Волховский мост в древнем Новгороде
был тем местом, где обычно происходила борьба. Здесь не только совершались потешные
кулачные бои, но происходили схватки и иного характера. Новгород управлялся вечем.
Борьба на вече принимала иногда весьма острые формы. Иногда одновременно

собиралось два веча: одно на Торговой стороне, другое на Софийской, и между
участниками того и другого веча происходили кровавые столкновения на Волховском
мосту.
Сделка закрепляется ставкой. Противники Василия Буслаевича, как представители
денежного богатства, обычно закладывают огромные суммы, до 200 000 рублей. Василий,
как истый богатырь, закладывает свою голову.

И ударился Васька о велик заклад
Не о ста рублях, не о тысяче,
Ударился Васька о своей буйной голове:
Заутро биться Ваське со всем Новгородом.
(Кир. V, 8)

Мы видим, как мастерски изображается нарастание событий и напряженности конфликта.
Решающий бой должен произойти на следующий день. Он действительно и происходит,
но не так, как этого ожидает Василий Буслаевич, и не так, как этого хотят его противники.
После пира Василий обычно приходит домой и рассказывает о случившемся матери.
Иногда, придя домой, он начинает догадываться, что на пиру он был взят врасплох и что
бой предстоит неравный. В таких случаях он приходит домой кручинный.
Теперь настал момент для действий его матери. Эпическая мать Василия Буслаевича -
Амелфа Тимофеевна - представляет собой образ героической женщины и матери в
русском эпосе. Во всем Новгороде нет никого сильнее ее буйного сына. Но Амелфа
Тимофеевна обладает настолько сильным характером и таким авторитетом у своего сына,
что она единственный человек во всем Новгороде, кто может его укротить и справиться с
ним.
Первое, что предпринимает мать для укрощения и спасения Василия Буслаевича, - она
сажает его в «клеточку железную», за решетки и замки или в глубокую яму, в погреб под
каменную плиту, заковывает его в кандалы, или приковывает к стене, или всего его
окутывает шелковыми веревками. Его иногда сажают за 12 дверей с 12-ю замками.
После этого она бежит к старосте или к князю с богатыми подарками, чтобы вернуть
записи, уничтожить условие. Однако такая попытка всегда встречает отказ.

Мне не надо миса злата, серебра,
Не надо другая скатна жемчуга,
Надо мне Васильева головушка.
(Гильф. 284)

Тожно прощу, когда голову срублю.
(Рыбн. 169)

Такой отказ показывает, до какой степени ожесточения дошел конфликт и насколько
Василий Буслаевич опасен для новгородских князей и старост.

Князья не хотят отказаться от боя, так как этот бой сулит им голову Василия, их
политического противника, которого они таким путем стремятся устранить.
На следующее утро, согласно уговору, начинается бой. Бой, как и ожидали князья,
совершается с неравными силами.

Василию идти со дружиною,
А мужикам идти биться всем Новым-градом.
(Рыбн. 64)

Дружина Василия выходит на бой одна, без своего вождя. Василий Буслаевич находится в
своей клеточке и спит мертвецким сном или под влиянием пира, или от «забудущего»
напитка, которым в некоторых (редких) случаях его опаивает мать.
Чтобы разбудить Василия Буслаевича, вводится новая, эпизодическая, но все же для нас
очень важная фигура, фигура девки-чернавки, «верной служанки» Василия Буслаевича,
которая делает всю черную работу: таскает воду, «опахивает» (т. е. подметает) палаты и т.
д. Эта девушка, выйдя утром со своим коромыслом к Волхову, видит бой и видит также,
что дело идет неладно. Дружина Буслаева сильно пострадала:

Молотами у них головы испроломаны,
Кушаками головы завязаны.
(Кир. V, 8)

Головки шалыгами прощелканы,
Платками руки перевязаны,
И ноги кушаками переверчены.
(Рыбн. 150)

Эта «девка», рабыня Василия Буслаевича и его матери, оказывается, однако, им
совершенно под стать. Она полная единомышленница Василия Буслаевича. Она бросается
в бой и своим коромыслом укладывает несколько десятков людей. После этого она бежит
домой, срывает все замки, отодвигает решетки и будит Василия Буслаевича.
Такова эта девушка, по которой видно, что челядь для Василия Буслаевича не столько
челядь, сколько та же дружина, видящая в нем своего вождя. Эта девушка мало чем
уступает удалым молодцам из дружины Василия Буслаевича.
Василий Буслаевич обычно сразу вскакивает и не оставляет себе даже времени
вооружиться. Он хватает первый попавшийся вяз или тележную ось и спешит к мосту.
Свою дружину он расталкивает и отстраняет, предлагая ей отдохнуть, а сам начинает
помахивать шелапугой или дубиной по головам новгородцев. За час он расправляется со
всеми новгородцами, вышедшими на бой с ним, а затем начинает уничтожать всех
направо и налево; в некоторых вариантах он начинает уже разрушать городские здания.
Формы схватки на Волховском мосту, как мы видели, вполне историчны. Именно здесь,
случалось, происходила бурная вечевая борьба; но между тем, что происходило в истории,

и тем что происходит в былине, есть и различие. Василий Буслаевич возглавляет не тех,
кто имел своих представителей в вече, а тех, кто их там не имел. Внутренняя борьба на
вече шла между различными партиями одного класса. Борьба в былине происходит между
людьми труда и людьми богатства. Она перерастает формы своеобразной новгородской
«парламентской» борьбы и выливается в формы открытого восстания.
Новгородские летописи отмечают многочисленные случаи, когда неимущее новгородское
население поднималось против боярской знати и крупного купечества. Особенно
значительным было восстание в Новгороде в 1418 году, во время которого пострадали
многие новгородские бояре и были разгромлены боярские житницы. При таких
восстаниях разрушались не только житницы, но и дворы. Именно так поступает Василий
Буслаевич: он начинает разрушать дома, - конечно, не тех ремесленников, которые
состоят в его дружине, а богачей. О подобном событии летопись сообщает:
«И опять они взъярились, будто пьяные, на Ивана Иевлича, на Чуденцовой улице; и с ним
разграбили много домов боярских, и монастырь св. Николы на поле разграбили, говоря:
«Здесь житницы боярские».
Приблизительно так дело происходит и в былине. Видя, что Василий Буслаевич
разрушает дома, новгородцы зовут на помощь крестового отца Василия Буслаевича.
Иногда крестовый отец вызывается матерью Василия Буслаевича, но чаще всего он
является сам, никем не званный, и теперь идет навстречу Василию Буслаевичу, чтобы его
унять.
Эта являющаяся в конце былины фигура принадлежит к самым ярким образам, созданным
русским эпосом.
Так как у Василия Буслаевича нет отца, его место заступает отец крестовый или крестный.
Он глубокий старец. Обычно он монах Кирилловского или какого-либо другого
монастыря. Часто он паломник или бывший паломник. Он именуется «старчище-
пилигримище». Очень часто добавляется его имя: Игнатьище, Елизарище, Андронище,
Угрюмище и т. д. Он согнулся от старости:

К земле Игнатьище покляпается,
Костылем Игнатьище подпирается.
(Кир. I, 3)

Тем не менее этот старец - могучий богатырь и силач. Его-то новгородцы и зовут на
помощь, чтобы он своим авторитетом или силой унял Василия.
Но самое странное в этом старике - его одеяние. Его голова накрыта огромным
церковным колоколом. Некоторые ученые видели в этом недоразумение: «колокол» будто бы есть испорченное византийское «кукулла», то есть шапка земли греческой, имевшая
форму конуса или колокола.
Эта точка зрения не оправдывается материалами. Шапку земли греческой мы видели в
былине о Добрыне-змееборце, Здесь же дело идет не о шапке, а именно о настоящем,
тяжелом, крупном колоколе, надетом на голову. Колокол этот иногда с храма Софии.
«Несет на голове Софеин большой колокол» (Рыбн. 64). Иногда старец по дороге к мосту
снимает колокол с колокольни и надевает его себе на голову (Рыбн. 72). Вес этого
колокола указывается различно - от тридцати до трех тысяч пудов. Что колокол здесь

понимается не в переносном, а в самом буквальном смысле, видно еще по тому, что
старец подпирается языком от колокола.

Он клал на свою голову колокол монастырскии,
Который колокол был весу ровно три тысячи:
Он идет-де, колокольным языком подпирается,
Тут калинов мост да подгибается.
(Гильф. 259)

Старчище-пилигримище как бы воплощает в своем лице тот старый Новгород, против
которого Василий Буслаевич ведет борьбу. Когда с покорением Новгорода в Москву был
увезен вечевой колокол, это означало потерю независимости Новгорода от Москвы.
Колокол - знак старого, торгового, независимого от Москвы Новгорода. Отнюдь не
случайно, что этот колокол на голове старика иногда назван большим колоколом с
Софийского собора. Это тот же символ в другом выражении.
Иногда старец обращается к Василию Буслаевичу с отеческим наставлением:

Ты послушай, да я тебе ведь отец крестный ведь,
Я грамоте тебя учил, на добрые дела наставлял.
(Григ. I, 39)

Однако доброта старика - мнимая и напускная, и Василий это понимает.
Когда ты меня учил, то тогда деньги брал.
(Аст. 14)

К этим словам Василий прибавляет ругательство, которое певец не пропел, а произнес,
как бы сам ругаясь от имени Василия Буслаевича.
Обычно старик исполнен злобы, презрения и ненависти. Его ведут князья (Рыбн. 158), за
ним следует целая толпа (Рыбн. 17). Он идет, чтобы наказать Василия Буслаевича, и в
некоторых случаях делает попытку его убить. Уговоры и укоры старика полны
ругательств, злобы и презрения к Василию Буслаевичу. Он хочет с ним
«похристосоваться», то есть вместо поцелуя его ударить.

Молодой куренок не прокуркивай,
И малый щененок не пролайкивай,
Где е у меня е любезный хрестницек,
Василей сын Буслаевиц,
И надо мне с ним похристовкаться.
(Милл. 93)

А стой, Васька, не попархивай,

Молодой глуздырь, не полетывай!
(К. Д. 10)

Молодой бобзун, не попархивай,
Да ты же у меня во ученье был.
(Милл. 14)

Старик укоряет Василия его молодостью (щененок, куренок, глуздырь, бобзун).
Соответственно Василий в своих репликах издевается над его старостью.
Тебя черт-от несет, да крестный ты мой батюшка,
Водяной тебя несет, да все не вовремя.
(Марк. 52)

На ругательства старика он отвечает:
Не корись ты, старая шлея бросовая,
Не корись ты, корзина дертюжная,
Дертюжная корзина, вековалая!
(Кир. V, 3)

Василий принимает вызов старика и со всего размаху ударяет тележной осью по
колоколу.
Сколько я тебя крестным ни называл,
На веку ты мне яичка не давывал;
Теперь мы с тобой похристосуемся:
Вот тебе красно яичко - Христос воскрес!
(Кир. V, 8)

Чаще встречается такая реплика Василия на уговоры старика:
Ай же ты, крестовый мой батюшка!
Не дано тебе у меня о Христове дни,
А дам тебе яичко о Петрови дни.
(Рыбн. 17)

От удара иногда колокол разбивается вдребезги. Иногда же старец выдерживает удар, но
когда Василий заглядывает под колокол, он обнаруживает, что у старца от удара из орбит
выскочили глаза.
В одной записи глаза падают в Волхов и «плывут как голуби». Удар обычно убивает
старца наповал.

И ударил своим вязиком черленыим
По Софеину большому колоколу

И убил старчища Андронища,
Своего крестового батюшка.
(Рыбн. 64)

В одном случае Василий спихивает старца в Волхов; он идет вслед за ним под мост.

Там уж дядьки и живого нет,
Задавило его языком колокольниим.
(Рыбн. 72)

Озлобление Василия так велико, что, покончив с своим крестным отцом, он издевается
над его телом.
Еще сердце в нем не уходилося,
Еще грает над телом Васька Буслаев сын:
«Лежи ты здесь, сучище облезлое,
Вот тебе яичко - Христос воскрес!»
(Кир. V, 3)

Ясно, что встреча этих двух новгородцев знаменует встречу двух мировоззрений, двух
укладов жизни. Белинский был прав, когда писал: «Этот старец-пилигримище есть
поэтическая апофеоза Новгорода, поэтический символ его государственности». Борясь с
ним не на жизнь, а на смерть, Василий Буслаевич вступает в борьбу со всей той системой,
которая делит новгородцев на богатых гостей, князей и бояр, с одной стороны, и «черных
людей», людей труда, из которых состоит его дружина, - с другой. Это показывает, что
идея «господина великого Новгорода» в народном сознании давно поколеблена и
уничтожена. Не Иван III и не Иван IV разбивают Софийский колокол, знамя новгородской
«вольности»; в народной песне его уничтожает новгородец во главе ремесленных людей.
Хотя в основном действие былины не связано с московско-новгородскими отношениями,
эти отношения здесь все же просвечивают в восприятии народных низов.
В основном же борьба в этой былине идет не против Москвы, а против своих же
новгородских и общерусских сильных людей. Что воплощением всей этой системы
сделано лицо духовного звания - отнюдь на случайно. В старце можно узнать черты
древнего новгородского «владыки», то есть архиепископа. Храм Софии обладал
огромными земельными угодьями и денежными средствами. Новгородский архиепископ
был одним из первых лиц республики. Он председательствовал в высшем суде, вел
сношения с иностранными государствами, был посредником между Новгородом и
немецким купечеством. Возглавляя церковь, «владыка» фактически мог держать в своих
руках вече. Отсюда понятна та народная ненависть, которая окружает в былине
«владыку». Недаром в некоторых случаях Василий Буслаевич, убив старца, продолжает
бой уже не мечом и не копьем, а колокольным языком.
Так бой кончается полной победой Василия. Убив старика, он продолжает разрушать
боярские и купеческие каменные хоромы.

И напустился тут Василий на домы на каменные.
(Рыбн. 169)

Видя, что Василий Буслаевич разоряет дома, видя его полную победу, новгородские
правители, «воевода» или «старшина» прибегают к последнему средству, чтобы унять его:
они обращаются за помощью к его матери.
Мы уже знаем, что для русских богатырей мать - наиболее высокий, наиболее святой
авторитет. Амелфа Тимофеевна уже однажды пыталась спасти своего сына от боя, но, как
мы видели, это ей не удалось. Никакие железные решетки не могли его удержать.
Теперь она надеется не на решетки, а на свой материнский авторитет. С величайшей
осторожностью, чтобы не попасть под его удар, она подходит к нему сзади и трогает его
за плечо. Про нее поется, что она «пала к нему на плечо на могучее». Она уговаривает его
«унять», «укрепить» свое сердце, «уходить» свои могучие плечи.
Василий взят врасплох. Он не оказывает своей матери ни малейшего сопротивления. Мать
уводит его домой, и он беспрекословно ей повинуется.

И тут берет Василья родна матушка за ручки за белые,
Ведет его во свои покои во любимые:
И стала тут Васильюшка кормить-поить,
В покоях хоронить и весело с ним жить.
(Рыбн. 72)

Есть и такие варианты, в которых мать накрывает его шубой и приносит на своих руках
домой, как малое дитя (Рыбн. 64). Иногда еще сообщается, что трупами завалены все
улицы города и теперь их убирают.
Так кончается повествование. Легко заметить, что былина внутренне не закончена. На
чьей стороне победа? Внешне победил Василий Буслаевич. Он уничтожил своих врагов,
одержал верх в схватке с ними. Но победа не доведена до конца. Враг побежден, но не
уничтожен. Враг не уничтожается в песне, так же как он не был уничтожен в современной
былине истории. Былина рисует столкновение общественных сил, она показывает, на чьей
стороне правда и на чьей стороне народ.
Мы и в данном случае имеем отражение характерной для более позднего эпоса поэтики,
согласно которой правый герой не одерживает победу, а его противник не терпит
поражения. Внутренняя правота героя, при внешнем его поражении, создает трагический
образ героя, и Василий Буслаевич - образ именно трагический. Как таковой он
возбуждает высшую степень сочувствия у слушателя. Трагическая трактовка героя еще
больше подчеркивает правоту того дела, за которое он борется.
Есть несколько отдельных случаев, вариантов, в которых певцы не удовлетворяются тем,
что Василий Буслаевич, выиграв борьбу, вновь уходит под опеку своей матери.
В этих вариантах победа доводится до полного конца. Однако в художественном
отношении они выходят менее убедительными, в них нарушается историческая правда и
действительность.

Есть варианты, в которых новгородцы предлагают Василию Буслаевичу власть. Так, в
печорской версии поется:

Покорился-то весь да славный Новгород,
Выдавали, отдавали золоты ключи.
(Онч. 94)

Такой конец означает, что власть, которая находилась в руках купцов, князей, бояр,
воевод, теперь перешла в руки вождя обездоленных.
Такой же конец имеется в былине, записанной Гильфердингом в Петербурге от
крестьянина из Новоладожского уезда:

Да уж как стал Василий Богуслаевич
Владеть да всем Новым градом.
(Тих. и Милл. 289)

Несомненно, что такой конец - более позднее привнесение, результат творческой
обработки сюжета. С другой стороны, есть и такие случаи, когда исход борьбы сводится к
выигранному закладу, когда Василий Буслаевич начинает проводить жизнь в праздности и
веселье - результат порчи и непонимания песни. Незавершенность исхода борьбы -
исконная и исторически наиболее оправданная форма конца. Но эта же незавершенность
влечет за собой и продолжение, в котором Василий Буслаевич переносит борьбу уже в
иную область, в иную плоскость. Это - песня об отъезде Василия Буслаевича из
Новгорода и о его смерти. Так одна песня с необходимостью вызывает другую, и многие
певцы объединяют две былины о Василии Буслаевиче в одну.